Трон императора: История Четвертого крестового похода
Шрифт:
— Они примут ребенка, а тебя прогонят, — возразил я. — Мы скажем, что вы поженились.
— Я не допущу этого, — заявил Конрад.
— Хотите вернуться вместе с нами в Германию и обличить ее перед семейством?
— В свое время я вернусь в Германию, — предостерег он, — и скажу правду.
— И вы так с ней поступите?
— Разумеется, поступлю, если она посмеется таким образом над священным таинством.
Джамиля, обычно более практичная, чем я, попыталась подойти к проблеме с другой стороны, более редкой:
— Ваше преосвященство, а сейчас еще не слишком поздно поженить их?
Конрад брезгливо поморщился и объявил:
— Нельзя же заключить брак с трупом.
Услышав эти слова, Лилиана вновь зарыдала.
— Вы нам чрезвычайно помогли, ваше преосвященство, благодарю вас, — сказал я. — И все-таки чем мы обязаны удовольствию лицезреть вас лично? Мы ведь только просили документ.
— Я пришел предложить утешение… — начал Конрад, но его прервал громкий смех Джамили, которая смеялась редко и всегда без насмешки, так что сейчас произвела впечатление.
Даже Грегор поднял взгляд и удивленно взглянул на епископа.
— …и рассказать о том, что вам необходимо знать, — продолжил Конрад. — Но начну с другого: если вы хотите ей помочь, я согласен, что вам следует попросить Бонифация поддержать ее сторону.
— Тогда, пожалуйста, молю вас, — вмешалась Джамиля, — сделайте доброе дело и поговорите с Бонифацием сами. По очевидным причинам, все мы не годимся на роль заступника.
Наступила пауза, а потом Конрад сказал:
— Из меня тоже плохой заступник.
— Почему?
— Он… требует от священнослужителей сделать то, чего нам совсем не хочется.
— А именно? — поинтересовался Грегор.
Конрад покачал головой.
— Этому не бывать. Но пока все не разрешится, я не могу обращаться к нему с просьбой. — Он оглядел нас по очереди. — Лучший выбор — иудейка.
— Нет, — решительно заявил я, по-прежнему обнимая Лилиану, — у нее здесь другие обязательства, а он попытается увезти ее в Святую землю.
— Но никто туда не собирается, — сказал Конрад.
От потрясения все онемели.
— Что-что? — первым нарушил молчание Грегор.
— Именно это я и должен был сказать. Уже шел к вам, когда меня настигла весть об Отто. Я как раз возвращался после совета с баронами. — Епископ повернулся ко мне. — Удивительно, как тебя там не было. Именно на таких мероприятиях Дандоло любит слушать твою игру.
— Он приглашал меня, — сказал я, вспомнив мальчишку, стучавшего в дверь, — но мне было не до него.
— Это был военный совет, — сказал Конрад. — Там уже не решалось, будем ли мы сражаться, а обсуждались конкретные вопросы — когда и как.
С минуту мы все переваривали услышанное. На этот раз без особого удивления.
— И каков наш теперешний боевой клич? — устало спросил Грегор. — Договор с Алексеем лопнул после его смерти, поэтому мы не можем заявлять, что у нас есть право получить что-то от города.
— Мурзуфл убил Алексея, а Алексей был нашим союзником. Вот и весь предлог. — Конрад поморщился. — А настоящая причина в том, что у нас нет денег, и единственный способ раздобыть их — завладеть городом.
— И это… — казалось, Грегор от усталости едва шевелит языком, — это приемлемо для баронов? Достаточный предлог, чтобы армия пилигримов пошла войной на христиан? При условии, что мы пришли сюда только потому, что хотели помочь этим самым христианам?
Конрад снова поморщился.
— Да, это проблема, — признал он. — Пилигримы будут сражаться, правда с огромным недовольством. И с каждым днем их недовольство растет, ибо если предположить, что мы возьмем город, то армия останется здесь. Целиком. По меньшей мере, на год.
Грегор удивил меня, разразившись бранью, громкой и яростной, какой я не слышал из его уст уже много недель. Он даже приосанился.
— А какой нашли предлог, чтобы потребовать это от нас? — спросил он, истощив весь свой запас ругательств.
— Бароны уже все решили, — сказал Конрад. — Как только город будет взят, за ним понадобится установить контроль. Нужна целая армия, не меньше, иначе он вновь будет для нас потерян. Поэтому сегодня был подписан договор между баронами и Дандоло.
— Дандоло… — проворчал Грегор.
— Легко винить Дандоло, но он меньше всех стремится к этому, — сказал Конрад. — Должен признать, что если не считать осады Задара, то он ведет себя гораздо честнее по отношению к Папе, чем большинство предводителей пилигримов. Итак, в договоре отмечается, что армия останется здесь и будет наблюдать за переходом города в руки пилигримов.
— В чьи именно руки, хотелось бы знать, — подал голос я.
— Они все взяли на себя обязательства по этому пункту, — ответил Конрад. — Предполагая, что мы одержим победу, новым императором должен стать один из наших, поскольку среди местных не осталось ни одного приемлемого кандидата.
— Бонифаций Монферрат, — произнес Грегор, как человек, только сейчас догадавшийся, что его провели.
— Нет-нет, — поспешил успокоить нас Конрад. — Это решат выборы.
— Выберут Бонифация, — сказал Грегор.
— Возможно, и нет, — настаивал Конрад. — Имею честь быть одним из голосующих. Всего нас двенадцать — шесть пилигримов, шесть венецианцев. От пилигримов в выборах будут участвовать одни только священнослужители, для большей объективности.