Трон на двоих
Шрифт:
– Ирка, а ты была у церкви на горе?
– спросила она, озираясь.
– Была, конечно, - ответила сестра, крепко держа её за руку.
– Там красиво…
– И кладбище там совершенно другое, не страшное, правда? Там летом кузнечики стрекочут, солнышко светит и облака прямо над головой плывут… и поют там красиво.
Словно отозвавшись на её слова неподалёку протяжно завыли. Не вурдалаки, не псы - нет! Так тоскливо и страшно могли запевать запойные пьяницы, собиравшиеся в сквере неподалёку от Луны. Что-то тягучее, без начала и конца, да, в общем-то, и без музыки, словно сама смертная
Сёстры прижались друг к другу ещё теснее. Не сговариваясь, они почти бегом прошли мост и ступили в чёрную тень улиц, начинавшихся с узкой набережной. Они шли прямо и прямо, почти не замедляя шаг… и, оглянувшись, Маринка увидела, как из глубины вод медленно всплывало что-то, напомнившее ей брюхо гигантской мёртвой рыбы. Она отвернулась. Разглядывать, что же такое скрывается в этой ужасной реке, ей не хотелось.
– Это Город Напрасно Умерших, владения Грызмага, тёмного духа, - сказала взрослая Марина своему спутнику.
– Понял, - напряжённо ответил Рыцарь.
– Не знаю только, почему Ирина попала именно сюда. Кот говорил, что это место самоубийц.
– Самоубийства - они разные бывают, - задумчиво заметила Марина, шагая по горбатой поверхности моста. В этот раз в реке плавало несколько раздувшихся, слабо шевелящихся голых тел, окружённых светящейся зеленоватой ряской, но вглядываться у неё так же не было желания, как и тридцать лет назад.
– Наверное, не все попадают сюда…
– Где мы будем её искать?
– немного помедлив, сказал Рыцарь.
– Знаете, королева, я слышал, что вы с Ириной уже были здесь ещё детьми.
– Да. Были. Думаю, Ирина всегда помнила об этом, а я - забыла. А идти мы будем прямо, до угольно-чёрного дворца, открытого всем ветрам. Там стоит трон Грызмага. Пустой. Во всяком случае, тогда он был пуст.
То, что не все самоубийцы попадают в этот ужасный Город, думала и Ирина. Здесь бродили те, кто умер нелепо и случайно… зачастую так и не поняв, что умерли. Кто знает, что сейчас видел перед собой старик в телогрейке и с молоточком на длиной рукоятке? С такими молоточками на станциях обстукивают под вагонами колёсные пары, или рессоры, или что-то подобное. Старик-железнодорожник медленно ковылял прямо к сёстрам, неразборчиво бормоча и размахивая свободной рукой. В глубоко запавших глазах не светилось ни одной живой искорки. Следом за ним тащилось ещё несколько тёмных фигур, закутанных с головой в обветшавшую донельзя, грязную марлю или кисею. Они и выли эту странную песню. Марина схватила Иринку за плечи и дёрнула в сторону - из чёрной подворотни прямо им под ноги выкатился выцветший футбольный мяч.
– Ирка, - срывающимся шёпотом прошелестела она, - Ирка, смотри!
Окно первого этажа распахнулось, - медленно, как в дурном сне. Из проёма окна вывалилась плотная масса тьмы, упёршаяся в мостовую косым столбом. Так обычно вырывается из окна свет домашней люстры, очерчивая на асфальте прямоугольник. Но сейчас это был толстый луч тьмы, вступить в который нельзя было ни под каким видом. Вслед за мячом уже брела изломанная худая фигура с безжизненно болтающейся одной левой рукой. Культя правой нелепо торчала в сторону.
Они обогнули столб тьмы, в которой
Было страшно даже подумать, что можно прикоснуться к этим фигурам, но несколько раз девочкам проходилось проскальзывать мимо них, с ужасом чувствуя лёгкое прикосновение ветхой ткани, избегая всматриваться в закрытые ею лица… и всё равно замечая под нею смутные очертания худых обострившихся лиц с безвольно отвисшими челюстями.
Сейчас сердце взрослой Марины было спокойно. Они шли с Рыцарем, уважительно уступая дорогу мёртвым. Сейчас Марине казалось, что закутанные в саваны фигуры идут не угловатыми неровными шагами, а тихо плывут, почти не переставляя ноги. Они поворачивались к ним, живым, словно всматриваясь, и когда из рваной призрачной кисеи к Марине вдруг протянулась худая рука, она не стала отодвигаться. Рука робко коснулась её рукава и безвольно упала. Сгорбленная фигура, казалось, безмолвно рыдала.
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– тихо спросила Марина.
Фигура молча отплыла в темноту, так ничего не ответив. Марине почудился лишь протяжный вздох…
– Пойдёмте, королева, - позвал её Рыцарь Маренго.
– Они не могут говорить с нами, а мы можем лишь жалеть и оплакивать ушедших.
– Вы не всегда будете здесь, - не отдавая себе отчёта, взволнованно воскликнула Марина.
– Вы уйдёте к свету - каждый в положенный ему срок!
Где-то далеко во тьме с ненавистью пророкотал гром.
Две сестры пробирались по улице Города Напрасно Умерших. С тоскливым гулом вырастали башни и колыхались во мраке, тягуче меняя формы. Над головами вытягивались арки, истончались и вновь утягивались в стены, в которых медленно и неотвратимо исчезали окна, чтобы уступить место другим. Стрельчатые колонны, выступающие по бокам, плавились, формируясь в глухую гранитную стену с маленькими, почти средневековыми бойницами, казавшимися сгустками черноты на тёмной поверхности. Всё бесшумно расплывалось, таяло, подобно вязкому чёрному воску, принимало другие формы и размеры… завораживало.
И только мощёная улица, по которой они ступали босыми ногами, оставалась такой же прямой. Маринка сонно думала о том, что уже и не помнит, как они попали в город. Вроде, по длинному тоннелю, или всё-таки, перелезая через стену? Скорбные фигуры уже не пугали её. Иногда ей казалось, что и она, закутанная в дырявый саван, плывёт не чувствуя ног, туда, где должна предстать перед своим властелином, выполняя когда-то данную клятву. Давным-давно… может быть даже с рождения. Наверное, то же самое чувствовала и молчащая Ирина…