Трон Знания. Книга 1
Шрифт:
Ярис поднялся, ногой задвинул под стол корзину для мусора, пробежался пальцами по пуговицам халата. Прихлопнув карманы, вытянулся посреди кабинета и, когда Адэр переступил порог, склонил голову:
– Мой правитель!
Адэр ответил легким кивком:
– Маркиз Ларе! – И пронзил взглядом.
– Она умирает, – выдохнул Ярис.
– Я не один, – произнес Адэр и уселся в кресло во главе стола.
В комнату вошли знатный молодой мужчина знакомой наружности и двое смуглых сморщенных стариков, похожих на ориентов.
–
Ярис и Вилар обменялись приветствиями.
Адэр движением брови указал на старцев:
– Это родственник Малики – Мун. А это специалист в области травматологии – Йола. Они будут находиться с девушкой, пока она не поднимется на ноги.
– Мой правитель! Насчет родственника – согласен… – промолвил Ярис, окинув взглядом старика в довольно приличном для ориента костюме.
Переключил внимание на старца в одежде морского народа – просторная холщевая одежда и мягкая кожаная обувь без твердой подошвы:
– Позвольте взглянуть на вашу лицензию травматолога.
Старец потер мизинцем кончик носа:
– Йола всю жизнь лечит.
Ярис пригнул голову:
– Простите?
– Йола умеет лечить.
– Простите. Я не расслышал. Сколько лет вы практикуете?
– Йола лечит, а не практикует.
Ярис повернулся к Адэру:
– При всем уважении к опыту и возрасту я не могу позволить человеку без должного образования прикасаться к больной.
– Маркиз! Проводите их в палату!
– Прошу прощения, мой правитель, но в моей клинике действуют определенные правила, нарушать которые никому не позволено. Даже мне.
Адэр поднялся:
– Распорядитесь перенести Малику в машину.
– Ее нельзя перевозить.
Адэр направился к двери.
Через минуту тишину коридора вновь нарушил звук шагов. Маркиз Ларе вел стариков в отделение интенсивной терапии.
***
Со стула вскочила сиделка. Приподняв подол белоснежного платья, присела и слегка склонила голову. Белокурые локоны спрыгнули с покатых плеч и замерли на высокой груди.
– Иди, Вельма, отдыхай, – сказал Ярис.
Девушка выпорхнула за дверь, оставив в палате тонкий аромат таежных лесов.
Ярис приблизился к лежащей на боку Малике. Бросил сокрушенный взгляд на письмена – час назад они бежали намного быстрее. Накрыл простыней спину, усеянную кровоподтеками, повернулся к старикам:
– Вельма все время находится рядом… – И умолк на полуслове.
Адэр ничего не сказал им! Он привез сюда дряхлых, беспомощных людей и даже не удосужился хоть немного подготовить их к сильнейшему всплеску переживаний!
Ярис подхватил Муна под локоть, усадил на стул. Втиснул в трясущуюся ладонь стакан воды с успокоительными каплями. Подошел к Йола, но тот оттолкнул протянутую руку, ущипнул себя за ухо и с нестарческой резвостью подскочил к кровати.
Прикоснулся к шее Малики:
– Сколько?
– Что «сколько»? – переспросил Ярис.
– Сколько не дышит?
– Со вчерашнего вечера.
– Сколько часов?
Тон тщедушного на вид старика был жестким и требовательным. Ярис растерялся. Доныне простой люд разговаривал с ним как с Богом – полушепотом. Не зная, как отреагировать на недопустимый образ обращения к себе, взял с тумбочки карту болезни. Пролистывая страницы, пытался вспомнить, о чем спросил ориент.
Йола осторожно повернул Малику на спину. Взглянув на лицо, отшатнулся. Но уже через секунду худые пальцы вонзились в грудную клетку девушки.
– Осторожно! – вскричал Ярис. – У нее сломаны…
– Третья.
– Простите?
– Сломана третья кость. Верх сердца.
Ярис нахмурился.
Старик вдавил в тело ребро ладони:
– И пятая. Низ сердца. – Вогнал пальцы в межреберье настолько глубоко, что, казалось, проткнул кожу насквозь. – Сердце живое.
Ярис снял очки. Надел.
– Сколько не дышит? – вновь спросил Йола.
Ярис скользнул взглядом по записям в карточке, посмотрел на настенные часы:
– Одиннадцать часов.
– Йола нужны минуты.
– Одиннадцать часов и двадцать минут.
– У Йола есть сорок минут.
– Простите, я не понял.
– Ориенты могут долго не дышать. Так понятно?
– Это я знаю. Ко мне приносили мальчика. Ориента, – говорил Ярис, наблюдая за пальцами старика. – Он вдохнул кусочек ракушки. Пока его несли, пока я извлек инородное тело… По идее ребенок не дышал пять часов, хотя я думаю, сломался мой стетоскоп, и потому я не смог услышать…
– Ориенты ныряют на двенадцать часов, – перебил Йола.
– Малика – ориентка? – искренне удивился Ярис и даже успел за долю секунды подумать, что впредь не стоит подслушивать сказки.
– Малика – нет. Отец Малики – ориент.
Фраза, произнесенная стариком минуту назад, наконец-то догнала Яриса. Он окончательно смутился:
– Вы хотите сказать, что ориенты могут обходиться без воздуха двенадцать часов?
– Йола не хочет сказать. Йола уже сказал.
Ярис оттянул воротник рубашки:
– Предположим, вы услышали сердце. Предположим, девушка может не дышать длительное время.
– Двенадцать часов, – вставил Йола.
– Хорошо, я запомню. Но у нее температура такая же, как в комнате. Температура трупа.
– Отец Малики – ориент.
Ярис прижал к виску ладонь:
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Ориент ныряет на двенадцать часов в холодную воду. Ориенту нельзя мерзнуть.
– Вы хотите сказать, что, когда ориент задерживает под водой дыхание, температура его тела понижается до температуры окружающей среды?