Трон Знания. Книга 1
Шрифт:
– Извините, – повторил Мебо, вдруг перейдя на «вы».
Поднявшись, старик порылся в кармане штанов, вытащил сверток. Размотал плотную ткань. В воздухе запахло керосином.
– Это горный воск, – сказал Йола и, отщипнув небольшой кусочек от зеленого комка, остальное протянул Криксу. – Надо разделить на всех и всегда держать в кулаке, а то воск застынет.
Крикс помял ком в ладони – мягкий, липкий и слегка теплый:
– Зачем нам воск?
– Когда полетят птицы, заткните воском уши.
Бойцы переглянулись.
–
– Командир увидит птиц и поймет.
– Увижу, пойму. Что дальше?
– Когда птицы улетят, бегите в провал.
– На верную смерть, – пробурчал Мебо.
– Верная смерть тем, кто вытащит воск из ушей.
– Хорошо, Йола, – промолвил Крикс, уже жалея, что позволил старику выставить себя на посмешище. – Прибежали. Дальше.
– Командир прибежит в провал и поймет.
– Я хочу понять сейчас – когда и почему полетят птицы?
– Йола ответит. Когда ракшады придут в лагерь. Потому что Йола подаст сигнал морскому народу.
– Как ты узнаешь, что ракшады пришли?
– Йола будет в лагере.
Старик направился к пригорку. Он явно не в себе!
– Йола! Постой! – крикнул Крикс, еще надеясь, что ориент пошутил, но старик не по-стариковски быстро топал вперед, оставляя за собой дорожку примятой травы.
– Да он с ума сошел! – воскликнул Драго.
– Старейшина! Вернитесь! – позвал Мебо, поднявшись.
Ругнувшись под нос, Крикс устремился за стариком, выкрикивая на ходу:
– Йола! Не чуди!
– Йола старик, а не чудак.
– Это не твоя война!
– Командир на своей войне погубит своих людей.
– Они знают, на что идут.
Ориент резко обернулся:
– Йола тоже знает. Если погибнут люди командира, Йола покроет морской народ позором. – Сжал Криксу локоть и на удивление складно произнес: – Доверься моему Богу. Мой Бог не подведет.
Вернувшись к Великкамню, Крикс какое-то время мял в руке зеленый комок. Ребята молчали. Да и что они могли сказать?
– Значит так. Действуем по нашему плану. А это… – Крикс посмотрел на воск. – Это разделим.
Часть 22
***
Хлыст перебирал сваленную в углу лачуги одежду. Вдруг в проломы крыши ворвался громкий плач чайки. Верхогляд… За стенами стало тихо: заглохло ворчание Прыща, замолкли причитания Пижона, оборвалась отборная ругань Жердяя. На фоне внезапной тишины противно заскрипел песок.
В щелях между досками мелькнул чей-то силуэт. Надсадно вздохнув, распахнулась дверь, и через вдавленный в землю порожек переступил Оса.
– Ничего подозрительного в долине не заметил? – спросил он приглушенно, словно нежданный гость, шагая вдоль обрыва, мог его услышать.
– Я бы сразу сказал, - буркнул Хлыст, сжимая дрожащими руками холстяные штаны и рубаху.
Оса прищурился:
– Чем занимаешься?
– Хочу переодеться.
– Куда-то собрался?
Хлыст судорожно соображал, что же ответить. Наконец произнес:
– Мои шмотки совсем прохудились. А вдруг Таша придет?
– Пошли, посмотрим, кого нечистая принесла, – проговорил Оса и выскользнул из лачуги.
Хлыст торопливо скинул с себя тряпье, надел легкую, просторную одежду, некогда снятую с мертвого ориента. Посмотрел на свои ботинки со сбитыми носками. В них разве что по прииску лазать. Вот бы у Пижона сапоги забрать, и тогда там, где он скоро окажется, его примут за сезонника, блуждающего по свету в поисках работы.
Возле костра с бурлящим казаном, из которого смердело чем-то прогорклым, сидели Оса и Жердяй. Натянув кепку до самых бровей, Пижон лежал чуть поодаль, подставляя закатному солнцу голый зад.
Глянув на тощие ягодицы, усеянные грязно-желтыми нарывами, и не сдержав брезгливую гримасу, Хлыст примостился на острый камень и направил взор вдоль провала.
– Если дождя не будет, пойдешь с утра к озерам, – произнес Оса.
Хлыст вдавился в камень:
– Я же сказал: вдруг Таша придет?
– Боишься, что Жердяй ее отхарит? Так я с тобой его отправлю.
Жердяй заржал как сдыхающая кляча.
Хлыст неосознанно скользнул пальцами по рукоятке кнута:
– Спина болит.
– И в каком месте болит? – спросил Оса, прищурившись.
– Опаньки! – воскликнул Жердяй. – Кто к нам пожаловал!
Хлыст ожидал увидеть кого угодно: того же бойца, похожего на Бурнуса, даже Крикса, но только не глуповатого с виду ориента, который годился браткам в деды. Костеря себя последними словами, Хлыст с ужасом наблюдал за шагающим между валунами стариком и теребил изуродованными подагрой пальцами рубаху. И дернул же черт выбрать именно эту одежду.
Ориент с наивной улыбкой приблизился к костру:
– Нижайшее почтение.
Братва молчала.
Дедок переступил с ноги на ногу, посмотрел по сторонам:
– Не найдется воды для старика?
Жердяй сквозь зубы сплюнул в огонь:
– Может, тебя еще покормить?
Дед глянул на казан. С шумом втянув в себя воздух, потер нос:
– Нижайшая благодарность, свое варево кушайте сами. Старику бы водички.
– Жердяй, проводи, – сказал Оса.
Почесав заросшую щетиной щеку, Жердяй неторопливо, словно через «не хочу», поднялся. Хлыст знал, что сейчас произойдет: резкий выпад вперед, мясистые пальцы сожмут дряхлую шею, раздастся треск, и обмякшее тело рухнет на землю. Потом они снимут с ориента одежду, затем бросят труп с обрыва. Такое свершалось всякий раз, когда в лагерь забредали люди, непригодные ни для работы, ни для продажи.