Трон Знания. Книга 2

Рауф Такаббир

— Мои слова для тебя ничего не значат? — сказал Адэр и поднялся с кресла. — Разве так должна вести себя порядочная девушка?

Малика выставила перед собой ладони:

— Адэр…

— Тебя не удерживают даже мои метки! Может, я не там их ставлю? — Он схватил ее за локти и втащил в спальню.

Понимая, что силы неравные, и крики поднимут на ноги замок, однако ни к чему, кроме как к всеобщему поруганию, не приведут, Малика судорожно соображала, как остановить Адэра. Будь он трезвым, было бы легче взывать к его благоразумию. Но на нее смотрели налившиеся кровью глаза, и окутывало хмельное

дыхание.

— Сколько ночей вы не спите? — спросила Малика.

— Какая разница?

— Вы ужасно выглядите.

— Плевать.

— Идем! — сказала Малика.

— Куда?

— В душ.

Адэр нахмурился:

— Шутишь?

— Нисколько. Скоро суд. Вам надо привести себя в порядок.

Адэр едва успел снять обувь. Малика втащила его в ванную комнату.

— Подожди, я разденусь.

— Потом, — промолвила она, затолкала Адэра в душевую кабинку и встала рядом.

Свет из спальни, проникающий в открытую дверь, отшатнулся от струек воды и заметался по мраморным стенам. Платье намокло и потяжелело. Малика поежилась. Ей нравился горячий душ, но, чтобы привести Адэра в чувства, она готова потерпеть. Прохладный дождь отскакивал от широких плеч ей в лицо. Она зажмурилась; внутри разрастался страх. Адэр озадачен, а потому молчит. На смену недоумению может прийти все, что угодно: или с новой силой вспыхнет злость, или безудержная похоть развяжет руки.

— Где была?

Малика вздрогнула и потянулась к дверце душа. Адэр стиснул ее локоть.

— Ты где была? — повторил он.

— Я не знаю, в чем провинилась. Зачем вы надо мной так издеваетесь? Неужели вокруг мало девушек? Они дадут вам все, что вы захотите. А я не могу и не хочу. Понимаете?

Адэр прижался лбом к ее лбу:

— Веди себя достойно, и я не приду больше.

— Я веду себя достойно.

— Невинные девушки ночами спят, а не ходят неизвестно где.

— Я замерзла, — проговорила Малика.

Адэр обхватил ее за плечи и притянул к своей груди:

— А так?

— Мне холодно, Адэр!

Он поцеловал Малику в лоб, скользнул горячими губами по щеке. Ладонью повернул ее лицо к себе, коснулся губами ее губ. Малика отвернулась.

Адэр уперся рукой в стену, запрокинул голову:

— Мне тоже холодно.

— Уйдите. Мне надо переодеться.

Адэр взял полотенце и вышел из ванной. Малика скинула мокрое платье, натянула толстый махровый халат. Схватившись за край умывальника, согнулась. Сердце скрутилось от осознания безысходности — она никогда не сможет отдаться своим чувствам. В груди натянулись тонкие струны и зазвенели болью. Малика невидящим взглядом обвела стены, уцепилась за туманную дымку зеркала, надсадно задышала. Только не сейчас… только не при нем…

Адэр стоял возле окна. На широкой спине капельки воды. На точеной талии полотенце, скрывающее бедра.

— Подойди, — сказал он и раздвинул шторы.

Малика приблизилась. Адэр притянул ее за руку, повернул лицом к окну, обнял сзади. Ночью, в непрозрачном стекле заметно не то, что происходит снаружи, а все, что делается внутри, внутри комнаты… и сердца. В окне были видны пшеничные волосы, прильнувшие к черным волосам, широкий лоб возле родинки-звездочки на виске, упрямый подбородок на хрупком плече, упругие губы возле смуглой щеки, измученный взгляд, устремленный в потухшие глаза.

— Если плебейка выходит замуж за высокородного мужчину из Тезара, — зашептал Адэр, — она не становится графиней или маркизой, или княгиней. Она остается плебейкой… Если она выйдет замуж за короля — короля не будет… Ее муж — граф, маркиз, виконт — покидает государственный пост. Знатная фамилия теряет положение. И о семейной чете забывают. Их дети и внуки — всего лишь дети и внуки маркиза и простолюдинки — смотрят из окон родовых замков на правительственные кортежи, слушают рассказы о балах, скачках и маскарадах. А маркиз вспоминает почтительные взгляды, залы и коридоры дворца. Он смотрит на своих детей и внуков и понимает, что из-за собственной слабости лишил их всего. Лишь правнуки вправе претендовать на титул, если не успеют опуститься на самое дно. Правнуки, которых маркиз вряд ли увидит за столом Совета. И знаешь почему? Единожды выпав из верхов, знатной фамилии почти невозможно подняться.

— Зачем вы это рассказываете?

— Я хочу, чтобы ты боялась. Каждый день, каждую минуту боялась уничтожить человека, готового ради тебя на всё.

Малика опустила голову.

— Скажи честно, — вновь прошептал Адэр. — Ты была у Вилара?

— В архиве.

— Потом?

— Потом… у Иштара.

Пальцы Адэра больно впились в тело:

— Зачем ты к нему бегаешь?

— Через год Иштар станет хазиром Ракшады.

— И что?

Малика повернулась к Адэру:

— Вы не поняли? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я вновь перечитала их законы.

— Говори.

— В Ракшаде, как и в любой стране, есть закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. А если такового не имеется, то правит до последнего вздоха, и этот вздох будет последним для правящей династии.

— Шедар правит девять лет?

— Девять лет и три месяца.

— Это ничего не значит. Не сегодня-завтра он женится. Появятся потомки.

— Не появятся, — произнесла Малика. — Шедар бесплоден.

— Не говори ерунду.

— Почему у него до сих пор нет детей? У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей слабине и, чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности. По закону у хазира может быть бессчетное количество наложниц, но жена одна. Шедар пытается найти ту, которая сможет понести от него.

— Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. И тут, как нельзя кстати, он попадает в плен. Ирония судьбы, ей Богу. — Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. — Что он говорит?

— Твердит о величайшей чести умереть от руки хазира. Он находится будто под гипнозом. — Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдет солнце. — Скоро суд.

— Который выдворит Иштара из Грасс-дэ-мора.

— Адэр, подумайте. Он может взойти на престол…

— Ну, а мне-то какое дело?

— Вы даруете ему жизнь. Он никогда этого не забудет.

Адэр сверкнул глазами:

— А когда ты успела забыть, через что мы прошли?

— Вы прослывете милосердным правителем.