Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
— И никто не догадался, что это письмо написали вы? — спросила Эйра и прикусила язык. Ну что с ней сегодня?
Элайна вспыхнула, оттянула ворот платья:
— От тебя ничего не скроешь. Верно?
— Простите меня.
Элайна покачала головой, покусывая губы:
— Меня предупреждали. Я не верила.
— Всё, что вы сказали, я вычеркну из памяти…
— Они не знали… — перебила Элайна. — Не знали, что дверей было не так уж и много, и за каждой тупик. Это ещё хуже. Выходишь с надеждой, возвращаешься опустошённой. Бежишь в следующую дверь и плетёшься назад. И так по кругу, пока не осознаёшь
Эйра молчала. Слова лишние, все слова лишние…
Элайна улыбнулась, глядя, как Адэр, подхватив на руки верещащих девочек, бегает по кромке воды. Моранды носились вокруг них, поднимая мощными лапами то фонтаны брызг, то клубы песка.
— Как-то я пришла домой поздно вечером, — вновь заговорила она. — Девочки уже спали. Из его кабинета доносился игривый смех. В кабинете несколько комнат, соединённых арочными проёмами, одну он оборудовал под комнату отдыха. Я встала перед кабинетом и простояла всю ночь. Мысленно раскалывала двери на щепы, будто за ней не муж с любовницей, а свобода. Просто свобода, пустота. И наконец-то я поняла: чтобы вырваться на волю, необязательно выламывать двери. Можно лечь и просочиться в щель между створкой и полом. Теперь я свободна, Малика. Мой муж сбежал с любовницей. В моей жизни теперь всё хорошо.
— Я рада за вас, — промолвила Эйра.
— Вот почему я тебе рассказала, — Элайна звонко рассмеялась. — Я знала, что ты не будешь мне сочувствовать. Ты единственная, кто не посмотрел на меня с жалостью.
— Я правда за вас рада.
Элайна похлопала Эйру по колену:
— Я тоже хочу за тебя радоваться. Но, как и все, смотрю на тебя с жалостью. — Взмахнула рукой. — Адэр!
Он поставил девочек на песок. С непонимающим видом двинулся вперёд. Перешёл на лёгкий бег. Элайна вскочила, побежала навстречу. Налетев, обняла его, словно не видела сто лет, и зашептала ему на ухо. Адэр гладил сестру по спине, а сам смотрел на Эйру. Элайна взяла дочерей за руки и повела к машинам. Гувернантка подскочила к пледу, забрала детскую обувь. Непонятно откуда появились охранители. Хлопнули дверцы, заурчали двигатели. В сени деревьев остался только автомобиль Адэра.
Эйра поднялась:
— Куда они?
— В город. Девочкам нельзя долго находиться на солнце.
— А мы?
— Мы идём купаться, — сказал Адэр и, приблизившись, через голову стянул рубашку. — Раздевайся.
— Идите. Я подожду в машине, — сказала Эйра и потянулась к туфлям.
Адэр схватил её за локоть, повернул спиной к морю, обхватил за талию и вынудил пятиться. Раскалённый песок сменился водой. Юбка намокла и потяжелела.
— Нет-нет, не надо, — проговорила Эйра, вздрогнув от налетевшей сзади волны.
— Почему? — спросил Адэр, продолжая идти.
— У меня нет с собой сменной одежды.
— У меня тоже. Высохнем на солнце.
Его ноги тёрлись о её ноги, бёдра соприкасались с её бёдрами. Всё, что было заточено в нерушимые границы, рвалось наружу, переливалось через край. Вихрь чувств и эмоций кружил Эйру. Она искала глазами точку опоры: облако, солнце, оливку на дереве, но взгляд неизменно возвращался к Адэру. Он не может быть опорой. Он разрушительный круговорот.
Перебирая пальцами ткань и поднимая юбку всё выше и выше, Адэр припал к губам Эйры, будто хотел выпить её до дна. Оторвался, перевёл дыхание. Вновь потянулся вперёд.
— Не надо! — вскричала Эйра.
— Ты же хочешь.
— Нет.
— Эйра, я не железный.
Что сказала ему сестра? Подколола? Задела за больное?
Эйра дёрнулась:
— Отпустите меня!
— Это не грех. Грех, когда без любви.
— Как же это мерзко! Боже! Что вы за люди?
Адэр встряхнул головой. Прищурившись, посмотрел в небо. Выпустил Эйру и нырнул в воду.
Эйра метнулась через пляж к машине, забралась на заднее сиденье. Обивка кожаная… Высохнет… Ощутив ногами прохладу прорезиненного коврика, вспомнила, что забыла туфли, но пойти за ними не решилась. Уставилась на трясущиеся колени и руки, боясь посмотреть в лобовое стекло. Время тянулось медленно. Мучительно медленно. Она бы уже добежала до города. Нет, надо ждать. Адэр остынет, и всё будет по-прежнему.
Открылась крышка багажника. Наверное, Адэр складывает плед и корзинку. Прозвучал хлопок. Тишина… долгая тишина…
Наконец Адэр уселся за руль и швырнул через плечо туфли. Эйра чудом успела отклониться. Туфли ударились о заднее стекло. Отскочив, врезались в спинку переднего кресла. Это ж с какой силой он бросил?
— Разрешаю тебе пожить в Лайдаре, — проговорил Адэр, разворачивая автомобиль. — Занимайся карьером, мостом. Занимайся, чем хочешь. Можешь изредка звонить, чтобы я не напрягал Кангушара, или с кем ты там будешь.
— А Мун?
— Мун останется в замке. Это единственный незаменимый человек.
По стеклу царапали ветки. В просветах между деревьями мелькали моранды: Девица впереди, за ней Парень, даёт возможность беременной подруге бежать в меру её сил. Через месяц-другой они скроются в Долине Печали, у Девицы появятся детёныши. В этом мире что-то сломалось…
— Извини, — проговорил Адэр.
Эйру передёрнуло от звука его голоса.
— За что?
— За туфли.
— Им было больно, но они вас простили.
Адэр посмотрел на её отражение в зеркале заднего вида:
— А ты?
— Остановите машину.
— Зачем?
Эйра открыла дверцу. Адэр резко затормозил.
— С ума сошла?
— Я пойду пешком, — проговорила она и выбралась из салона.
Адэр высунулся из окна:
— Эйра!
— Не хочу вас видеть, — сказала она и двинулась вглубь рощи.
— Я ни за кем не бегаю, — донёсся голос Адэра.
Двигатель взревел, рёв удалился. Моранды вернулись к Эйре и побрели рядом, ластясь и подсовывая морды ей под ладони.
Придерживая край юбки, она собрала в подол несозревшие оливки. В сумерках вышла из рощи к пригорку. На дороге, ведущей к городу, стоял знакомый автомобиль.
Заметив её, Адэр поднялся с капота:
— Прости меня. Пожалуйста.
Эйра зачерпнула полную пригоршню оливок, зелёных, крупных, тяжёлых. Запустила ими в Адэра. И не успокоилась, пока подол не опустел.
Адэр отвёл руки от лица:
— Что это было?
— У меня тоже есть нервы. Вы бы никогда не позволили себе швырнуть туфли Луанне в лицо. Потому что она дочь короля. Вы бы не швырнули туфли в лицо маркизе, графине или княгине. Если моё происхождение позволяет вам так со мной обращаться, о какой любви вы говорите?