Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
Адэр поднял голову и столкнулся с ошеломлённым взглядом друга.
— Я влюбился глазами и видел то, что на поверхности, — промолвил Вилар еле слышно.
— Хочешь знать, почему я здесь, а не с Эйрой? — вновь заговорил Адэр. — Потому что мои чувства к ней доставляют мне боль. Я полюбил женщину низкого происхождения, но её достойны только короли. И меня рвёт на части от одной лишь мысли, что она никогда не будет моей.
— Я глупец.
— Глупец… До сих пор спишь в холодной постели?
— Не всегда.
— Это хорошо. Это хоть немного
— Я работаю не ради титула.
Адэр посмотрел искоса:
— К моей сестре совсем охладел?
— Нет. Я люблю воспоминания.
Раздался стук в двери.
— Маркиз Бархат! К вам посетители. Говорят, что их прислал староста Ларжетая.
Адэр и Вилар прошли в гостиную, где их ждали три мелких чиновника; на дешёвых пальто поблескивали значки, флаги Грасс-дэ-мора.
Мужчины представились и, посматривая на Адэра, взирающего в окно, вручили Вилару сколотые листы:
— Маркиз Бархат, подписывая этот документ, вы обещаете разработать должностные инструкции, где будут оговорены права и служебные обязанности наёмных работников.
— Я знаю, что такое «должностная инструкция». — Вилар взял бумаги, прочёл текст. — А если я не подпишу?
Молодой человек виновато улыбнулся:
— Мы внесём вас в список не рекомендуемых работодателей. Список будет находиться в городском бюро по трудоустройству.
— Это не значит, что к вам никто не пойдёт работать, — подал голос седовласый чиновник. — Ваши работники просто будут знать, что работают на свой страх и риск. Их жалобы никто не станет рассматривать.
— В инструкции ничего плохого нет, — подключился человек с выправкой стража. — Вы можете написать всё, что хотите. Даже можете написать, что горничная должна удовлетворять ваши мужские потребности…
— Что вы себе позволяете? — возмутился Вилар.
— Не позволяю, а объясняю. Городской совет хочет защитить вас и предотвратить посягательства на ваше доброе имя со стороны прислуги. Продумайте инструкции, не выходите за рамки оговорённых требований, и вы никогда не окажетесь в такой ситуации, как сегодня.
— Чёрт знает что, — пробурчал Вилар, подписывая документ. — Мои служанки жили как королевы. И где они? На сходке!
Седовласый посетитель развёл руками:
— Женская солидарность.
Обладатель военной выправки забрал у Вилара бумаги, приложил к ним ещё один лист и подошёл к Адэру:
— Ваше Величество, это всё. Маркиз Бархат был последним.
Адэр взял документы и, расположившись на диване, принялся считать отказников. Семнадцать из трёхсот сорока дворян — титулованных и без титула. Зажиточных горожан решили не обходить: урегулирование спора затянулось бы на месяцы, и забастовка захлестнула бы не только столицу.
— Так вот чего ты ждал! — проговорил Вилар, когда за чиновниками закрылись двери.
— Я больше не могу кормить людей одними обещаниями, — произнёс Адэр.
Сделал звонок в ратушу и приказал охранителю принести пальто.
Центр столицы был парализован. Перед ратушей шумела толпа, оцепленная служителями порядка. Раздавались крики: «Мы не мебель», — «Мы люди». Тут и там шныряли репортёры с фотоаппаратами наперевес. Зеваки теснились на тротуарах и на балконах домов, наблюдали за происходящим из окон. На близлежащих к площади улицах образовались пробки.
Адэр вышел из салона — его тотчас окружили стражи и охранители — и пошагал по дороге, обходя автомобили и конные повозки. Люди выбирались из карет, выскакивали из машин, кто-то залез на капот. Недовольный хозяин автомобиля посигналил. Его примеру последовали другие, и улица оглохла от гудков и ржания лошадей.
Адэр наконец-то добрался до площади и двинулся к ратуше, рассматривая притихшую толпу женщин, одетых как на зимовку. Слышалось похлопывание варежек, постукивание сапога о сапог. Перед озябшими лицами клубился мутный воздух, согретый лёгкими.
Вроде бы рост самосознания людей — это хорошо, но если все станут выражать своё недовольство таким образом — начнётся хаос, который как могильная плита придавит непопулярные государственные программы, неизбежные при проведении реформ. Если действовать только в интересах народа, забыв об интересах страны, страна отплатит сполна, народ пострадает ещё сильнее. Грядёт очередная денежная реформа, за ней судебная. Видимо пришло время для организации информационной кампании, которая должна будет успокоить людей, убедить и обнадёжить.
Адэр взбежал по лестнице и вошёл в ратушу. Дежурный провёл его в кабинет, где собрались представительницы интересов служанок, высокопоставленные столичные чиновники и староста — виновник смуты. Женщины поднялись со стульев, сгрудились за столом, будто это был не стол, а нерушимая граница. Эйра продолжала стоять рядом с мужчинами.
Адэр вручил служанкам бумаги, подписанные столичными дворянами и, подойдя к чиновникам, прошипел:
— Ещё раз допустите такое — уничтожу.
Через полчаса разношёрстная компания покинула ратушу. Чиновники и представительницы бастующих встали наверху лестницы за спиной Адэра, Эйра спустилась на площадь и заняла место в первом ряду.
— Когда мне сказали, что в столице началась забастовка, я приготовился услышать требования, — проговорил Адэр, окинув толпу взглядом. — Но мне дали ваши заявления. Это были письма, рассказы о самом тяжёлом дне в вашей жизни. Я читал ваши письма всю ночь. В них не говорилось, где вы работаете. В них не было имён ваших обидчиков. И это… так человечно, так благородно. Вы намного благороднее тех людей, кто обошёлся с вами плохо. Поэтому я сам выдвинул требования вашим господам.
Дал слово представительнице служанок и, когда та начала читать документ, подписанный дворянами, присоединился к Эйре: