Тропа Кайманова
Шрифт:
Самохину, как и другим офицерам комендатуры, все эти новости были хорошо известны, как известно было и то, что осложнившаяся обстановка каждую минуту может потребовать от него и его солдат самых решительных действий.
Два месяца, которые Самохин провел здесь, пытаясь наладить нормальную работу нового, такого разношерстного, еще не слаженного подразделения, довели его до нервного истощения. Он, так же как и его переводчик Вареня, совсем перестал спать по ночам, постоянно испытывая беспокойство: вдруг кто-нибудь в наряде уснет, кто-то недосмотрит или, чего доброго, достанет спиртного и напьется.
По своей привычке вести записи о каждом солдате,
Что греха таить, личные карточки его подчиненных пестрели взысканиями и были очень бедны поощрениями.
Особенно трудно пришлось Андрею в октябрьские праздники, когда накануне перехода на усиленную охрану он сам, начальник оперативного поста, кое у кого из солдат отбирал спиртное. Некоторые успели раздобыть и вино, и водку, и самогон, и даже спирт.
Праздники кое-как миновали, но дела в подразделении шли из рук вон плохо.
Все это, вместе взятое, давало капитану Самохину, переаттестованному из политсостава по приказу Верховного Главнокомандования, право не раз и не два помянуть «незлым тихим словом» удружившего ему бывшего капитана, теперь старшего лейтенанта Ястребилова.
Андрей и в это утро, отправив очередные наряды, сидел над своей тетрадью, раздумывая о подчиненных, а главным образом о том, как мало, в сущности, прошло времени и как много затрачено сил без сколько-нибудь заметных результатов.
Неожиданно раздался стук в дверь. Настороженно, как он сам стал замечать за собой, Самохин повернулся, не сразу сказал: «Войдите», заведомо раздумывая, что там еще случилось?
Какова же была его радость, когда в комнату вошел старшина Галиев, четко щелкнул каблуками, приложил руку к пилотке и доложил:
— Товарищ капитан, старшина Галиев прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.
С особым удовольствием он назвал Андрея капитаном. От радости Самохин глазам своим не верил.
— Послушай, Амир, неужели это ты? Значит, полковник Артамонов не забыл о своем обещании?
— Так точно, товарищ капитан, полковник Артамонов не забыл, — подтвердил Галиев. — Вызвал меня и говорит: «Посылаю тебя, Амир, на ответственный участок, потому что верю тебе. Одному капитану Самохину Андрею Петровичу там трудно. Теперь вас будет двое, но и двоим работы хватит по горло. Так что держитесь... А я вам верю».
— Да брось ты тянуться! Если бы знал, как мне не хватает здесь настоящей живой души!.. На сколько же тебя прислали?
— Сколько потребуют обстоятельства, товарищ капитан. Знают об этом, наверное, только аллах да еще полковник Артамонов, — улыбаясь одними глазами, ответил Галиев, видимо тоже очень довольный встречей.
— Ну теперь повоюем! — Самохин окинул старшину оценивающим взглядом. — Да садись ты, ради того аллаха, не стой столбом!
Галиев, подтянутый, начищенный, являл собой образец воинской выправки.
— Как у вас-то дела, товарищ капитан? — спросил он. Андрей решил ничего не скрывать от старшины.
— Наверное, необходимо определенное время, — сказал Самохин, — чтобы переломить сознание приученных к своей второсортности людей. Приходится каждый день и каждый час воздействовать на психологию этих сачков, маскировщиков и нерадивых горлопанов.
— Будем воздействовать, товарищ капитан, — заверил Галиев. — Какие поступят руководящие указания?
— Только одно, дорогой Амир, — сказал, вздохнув, Самохин, — наладить службу оперпоста так, как она налажена на резервной заставе комендатуры.
— Будем налаживать, товарищ капитан, — еще раз с удовольствием произнес Галиев новое воинское звание бывшего замполита.
— Я тут пока один мараковал, по-всякому прикидывал, — признался Андрей. — Народ-то подобрался, честно говоря, разный. Есть и маменькины сынки, которые со всякой ерундой бегают советоваться, есть и нерадивые, того и гляди, за тарелкой борща уснут, есть и такие, что приказного тона не терпят, сразу прут на рожон... И еще... Может быть, ты заметил, а если нет, то увидишь, особенно после отбоя, у некоторых нательные кресты на шнурках. Два раза уже отбирал, так они из жести сделают и снова носят... Но главная закавыка в двух братьях-близнецах. Они весь личный состав в страхе держат, они погоду делают. По фамилии Охрименко, зовут Петр и Павел. За глаза прозвали их апостолами. Ну это, скажу тебе, такие апостолы, что у всего оперпоста от их апостольства в мозгах свербит... Старший «апостол» Павел. Сколько бы его ни наказывали за грязное оружие, карабин принципиально не чистит. «Железо, — говорит, — все выдержит». В наряде, когда жарко, раздевается до трусов, службу несет из рук вон плохо. А посмотри личную карточку — мастеровой человек, золотые руки. Он и слесарь, и столяр, и краснодеревщик... Отец на фронте, дома мать и невеста — отличная девушка... Пытаюсь еще и по этой линии на него воздействовать, говорю, что я отцу напишу, матери могу сообщить, что вот-вот ее сын под трибунал попадет. Ничего не боится, понимает, что и перед его матерью мы в ответе. Приедет она и скажет: «Я вам сына доверила, а вы что? Кроме как в тюрьму, ничему его и не научили? Дома он не был бестолковым».
— Наверное, такие в каждом призыве есть, товарищ капитан, — осторожно сказал Галиев. — Давайте вместе будем с вашими «апостолами» справляться...
Разговаривая, они увидели пересекавшего двор переводчика Вареню, которому, очевидно, кто-то сказал о прибытии старшины с Даугана.
— Дозвольте, товарыщ старший полит... пробачтэ [23] , товарыщ капитан... Товарыщ старшина?! Здравия желаю! До нас робыть? Оцэ добре: ще одна ридна душа е! Бо дуже важко було нам тут с товарищем капитаном!..
23
Пробачтэ — извините (укр.).
— Ну как, в наряде больше стихи не пишешь? — благосклонно принимая восторги Варени, спросил Галиев.
— Як бы тикэ стихы, я ж зовсим нэ сплю!.. Така хвороба!.. Тикэ очи заплющу — як пидскочу!.. А тут ще така напасть! Куды нэ пидэшь, навколо [24] шуршыть!.. Пид койкой шуршыть!.. У тумбочки шуршыть!.. До витра пидэшь, и там, у выноградных лыстьях, шуршыть!
— Что шуршит, Вареня? — не понимая, в чем дело, спросил Галиев.
— Та мыши шуршать!.. То ж цила бида!.. Така сыла мышей — николы й нэ бачив такого! Почав сапогы натягувать, и в сапогах мыши: як стрибанэ [25] — й побигла. 3 переляку чуть нэ вмэр!..
24
Навколо — вокруг (укр.).
25
Стрибанэ — прыгнет (укр.).