Тропа предела
Шрифт:
День, наступивший вслед за той ночью, оказался тяжелым. Двигаться верхом дальше по тропе оказалось невозможным, и мы пробирались на запад, обходя вековые деревья и огромные камни и ведя коня в поводу. Полдень застал нас на каменистых увалах, заросших все тем же дремучим лесом. Здесь запросто можно было поломать ноги — там, где деревья уступали место обнаженным скалистым склонам и осыпям щебня. В добавок к этому среди камней и деревьев мы потеряли тропу, и шли теперь наугад, выбирая направление лишь по солнцу. К ночи мы выбились из сил и, едва поужинав, улеглись
Следующий день оказался еще труднее, чем предыдущий. И дело было не только в каменных завалах, буреломах и непролазных ельниках. Мы шли без дороги и цели, руководствуясь лишь последним указанием Белого Рыцаря — «на Запад!» Мы не знали, сколько продлится наш путь, не представляли себе, куда он должен привести, и именно это, пожалуй, было самым тяжелым. Мы мало беседовали на ходу, но и на коротких привалах Дэн не спрашивал меня о том, как я надеюсь отыскать Замок; но из его замечаний я понял, что он знает легенды о нем и, быть может, больше меня слышал о Ничейной Земле, куда должен был привести нас путь на Запад.
Еще одну ночь провели мы на увалах, среди елей и скал. Еды, заботами Рига и Гюндебальда, у нас хватало, и потому пока можно было не думать об охоте, которая задержала бы нас в пути. Той ночью, когда мы жевали разогретое на огне копченое мясо, Дэн пытался сообразить, придется ли нам переправляться через Аверн. Из рассуждений его выходило, что мы должны подойти к великой реке Юга в один из ближайших дней, и он оказался прав.
Мы вышли к Аверну на утро четвертого дня со времени поединка в лесу. Величественно, словно в сознании собственной мощи, он влачил свои серые воды по древнему каменному ложу. Небо сплошь было затянуто облачной пеленой в то утро, и над Аверном висел редкий туман, казавшийся опустившимися к самой воде облаками. И не было видно другого берега, лишь черной громадой проступал сквозь туман высокий скалистый остров в полумиле от нашего берега. И показалось мне, будто доносится с острова глухой волчий вой…
А невдалеке от того места, где мы вышли на берег, увидели мы одинокое поместье или, скорее, невысокий замок, стоявший на каменистом взгорке у самого берега. Туда и направились мы с Дэном, рассчитывая расспросить хозяев о тех местах, куда привела нас дорога, и, быть может, пополнить наши припасы. Здесь тянулась вдоль берега приличная тропа, и можно было бы подняться в седло, однако конь наш так изранил ноги в последние дни, что было бы жестокостью заставлять его нести седока, а тем более — двух.
Было пустынно вокруг. Уж было усомнились мы и в том, обитаем ли замок, выстроенный в самом сердце этого дикого края, когда ворота его медленно раскрылись, и некая женщина в тяжелых одеждах благородного сословия вышла нам навстречу в сопровождении нескольких слуг. Мы не могли еще разглядеть ее лица, но было видно, как она в волнении стискивает руки, ожидая, когда мы подойдем.
— Приветствую вас, благородные рыцари, и молю: не пройдите мимо стен этого скромного замка, — воскликнула она, когда мы, наконец, приблизились. — Я — леди Элейна, хозяйка этих земель.
Она
— Благородный сэр Арадар из Каэр-на-Вран и Дэннар из Брэгсхолла, его оруженосец.
— Рады приветствовать тебя, госпожа, — сказал я, подумав о том, что только сейчас впервые услышал полное — с названием родового владения — имя Дэна, подтверждавшее его право носить меч.
— Молю вас, господа, будьте гостями в моем доме, — повторила леди Элейна, — и я всю жизнь буду просить богов, чтобы они послали вам удачу.
Я сказал, что мы будем рады принять ее гостеприимство. Леди Элейна через ворота провела нас во внутренний двор замка — маленький, не более двух десятков ярдов в поперечнике — а оттуда в холл, где под темным, перекрытым дубовыми бревнами, потолком стоял длинный стол, уже накрытый свежей скатертью. Несколько слуг суетились, расставляя на столе серебряные блюда с хлебом и мясом, оплетенные лозой бутыли с винами.
Хозяйка замка потчевала нас, не задавая вопросов, и не объясняя своего волнения. Сама же леди Элейна так и не притронулась к еде за все время трапезы, лишь несколько раз смочила губы вином из маленького стоявшего перед ней кубка. Лицо ее оставалось печальным и даже скорбным; она сидела, гордо выпрямившись и глубоко задумавшись о чем-то своем, и у меня не хватало духу перебить ее задумчивость каким-либо вопросом.
Но вот мы с Дэном покончили с мясом; слуги убрали блюда и подлили вина в наши кубки. Я поблагодарил хозяйку за обед, и лишь тогда она оторвалась, наконец, от своих мыслей. Леди кивнула.
— Господа, — промолвила она, положив обе руки на стол, — Господа, я прошу вас подняться со мною в башню, — она поднялась из-за стола, и мы с Дэном поспешили подняться вслед за ней.
— С удовольствием, госпожа, — ответил я, перешагивая через лавку, на которой только что сидел.
Леди мягко покачала головой:
— Нет, сэр Арадар, вряд ли это доставит вам удовольствие. И тем не менее…
Она быстро пошла к винтовой лестнице, скрывавшейся в полутемном углу залы, и мы с Дэном, недоумевая, последовали за ней.
Башня бала миниатюрной, как и весь замок; лишь на два этажа возвышалась она над сводами трапезной залы. Мы миновали нечто среднее между кабинетом, библиотекой и охотничьей комнатой и, поднявшись на самый верх, оказались в покоях, явно жилых.
Эта комната вдруг напомнила мне мое собственное детское обиталище в родном замке, в Каэр-на-Вран. Короткий и легкий меч на стене, наверняка рассчитанный на невысокого подростка, разбросанные на лавке вещи, раскрытая книга на столике у высокого стрельчатого окна… Комната была светлой, и здесь явно витал дух детства, готовящегося превратиться в юность… и висел тяжелый, почти смрадный запах, не уносимый даже в незабранные слюдой окна…