Тропа в сингулярности
Шрифт:
— Хорошо, учту, — вслух сказал я, старательно пряча за "протокольной физиономией" свои недобрые мысли, — только передайте ему, что при случае, его драгоценная шкура будет безнадёжно испорчена, его прежние приветы того стоят.
Адмирал расхохотался, и заметил:
— Ты далеко не первый, кто хочет испортить шкуру Хетту. Так что вставай в очередь, причём сразу за мной.
— Мда, значит, нам тут явно придётся полностью отрабатывать свой немалый гонорар, если даже вы, адмирал, не владеете большей информацией, чем мы?!
— Ничего, ты справишься, я верю, — посерьезнел адмирал, — хотя хочу сказать, что на то, что от вас ничего не останется, даже мокрого места, ставят очень многие. Уж слишком лакомый кусочек эта планета. Я делаю ставку даже не на вашего командира, а на тебя лично. Именно поэтому рядом с тобой всегда будет находиться Осс, — адмирал назвал её сокращённым именем, чем сильно удивил меня.
— Постараюсь
Изображение адмирала поблёкло и исчезло, канал связи закрылся.
— Ну что, понял, во что мы все влипли, — спросила меня Осс?
— Ага, догадался. Всё равно обратной дороги уже нет, — я вздохнул внутренне расслабляясь.
Что будет — то будет, будем действовать как требует предписание и решать проблемы по мере их поступления.
В это время стали оживать экраны мониторов оборудования колонизационной станции. Команда повылезала из своих компенсаторов перегрузки и начала постепенно включаться в работу. Большая часть оборудования, вышедшего из строя при посадке, уже самостоятельно восстановилась и станция начала работать по установленной программе. Я смотрел на экраны, отображающие результаты работы автоматов сбора данных об атмосфере планеты, о биологической активности и возможной опасности, а так же разного рода электромагнитных явлениях. Пока все данные говорили о том, что мы можем находиться на этой планете без жестких скафандров и даже без дыхательных фильтров. Атмосфера, хоть и отличается от привычной для выходцев с Земли, но вполне пригодна для них. Здешняя растительная и микробиологическая жизнь очень похожа на земную, но имеет с ней прямую несовместимость по некоторым ключевым параметрам, так что риска подхватить какую-либо пакостную инфекцию просто нет. Впрочем, нет и риска заразить нашей микрофлорой биоценоз этой планеты. Это очень приятное явление, преодоление биологических барьеров — одна из самых непростых и неприятных задач в деле колонизации миров, где существует своя жизнь. Естественно, всё это ни в коем случае не повод отказаться от специальных костюмов с дополнительной защитой из силового поля при выходе на поверхность, так что я и Осс, занялись разборкой своих персональных ящиков, пока не подошли остальные члены разведгруппы.
Перед пришедшими мы предстали уже облачёнными в свои костюмы, которые делали незаметными шишки у меня на затылке и на лбу у Осс. Это сильно радовало меня, так как ни подчинённые, ни, тем более — начальство, не узнает о нашем пренебрежении к инструкциям и собственной жизни. Адмирала можно не учитывать, он на такие мелочи внимания просто не обращает. Пока остальные разведчики облачались, я связался с командиром станции. Командир колонии был человек сугубо гражданский, поэтому у него не было какого-либо звания, что требовало обращения по имени и фамилии. Практически все служащие имеющие звания очень не любили гражданское руководство за это фамильярное обращение, тем более, будучи у них в подчинении. Но лично я наоборот больше любил гражданских, они всегда были куда как более ответственны за свои принятые решения, ощущали свою персональную, фамильную ответственность, в отличие от тех же служак и, тем более, военных. Последние так вообще были склонны стремиться принимать все решения лишь на основе устава и инструкций. Учитывать человеческий фактор для них было крайне неприлично. Что люди, что роботы, какая разница. Есть цели и задачи, их надо выполнить. Не получилось — так это не наша вина, это несовершенство инструкций. А для нас, разведчиков, тот самый человеческий фактор — это скорее средство выживания. Роботы в разведке, конечно, применяются, но толка от них пока было немного. У людей все же лучше получается, ведь мы ведёт разведку именно для людей, а не для машин. Так что хоть мы и сами обычно непосредственно подчинялись служивым и военным, то с гораздо большим удовольствием выполняли приказы именно гражданских руководителей.
— Слушай сюда, — сказал мне Митей Пит, который тоже не терпел уставного общения, — тебе сейчас предстоит со своей командой спуститься на поверхность и обойти по периметру долину, посреди которой стоит наша станция. Здесь ещё с орбиты мы обнаружили останки древних строений, но ничего более конкретного не наблюдается аппаратурой даже отсюда. Никаких высокоорганизованных жизненных форм не обнаружено ни на земле, ни под ней, но всё же будьте там особенно осторожны и возьмите полное вооружение. Мало ли что здесь может быть, я так и не могу понять, причин, по которым эта планета не была колонизирована до нас кем-либо из других рас. Не спроста всё это. Явно существует какая-то особая тайна. Так что, повторяю, будьте начеку, впрочем, не мне вас учить, разведчик.
Командир отключился, а я собрал всех своих подчинённых, членов разведгруппы, в общий круг.
— Итак, мы выступаем немедленно. Действуем по высшему уровню опасности, кто бы что не думал. Да-да, именно по высшему, надеюсь не мне вам объяснять, что это такое. И ещё, мы идём первые, это событие будут фиксировать датчики изображения станции для всемирных новостей, которые будут внимательно смотреть все выходцы с Земли, да и, думаю, на самой Земле то же. Такое эпохальное событие никто не пропустит. Так что рекомендую надеть свои персональные феньки, амулеты и прочие талисманы, по которым вас потом легко узнают те, кто вас знавал ранее. Ничего, пусть они вам завидуют. Может быть именно в таком виде вы навсегда войдёте в историю, кто знает. Итак, пятнадцать минут на сборы и выступаем.
Пока остальные быстро собирались, я достал свой ситртоновый оранжевый шарф, который мне подарил мой учитель в колонизационной школе, когда я впервые серьёзно простудился. Я всегда брал с собой во все свои операции этот самый шарф, как память о том человеке, который сделал всё для того, что бы я стал именно тем, кем являюсь сейчас. Этот шарф, даже вопреки всем инструкциям, я запихивал внутрь жестких скафандров, я приходил в нём на отчёты к начальству после различных вылазок, я встречался в нём с представителями других рас. Это был мой персональный талисман и отличительный знак, который знали все кто знал меня, и даже больше. Хорошо, что ситртон практически вечный материал, иначе этот шарф давно бы истёрся в мелкие клочки о мою шею или рассыпался в пыль от старости. И вот теперь мой шарф станет первым флагом, который будет развеваться на ветру нового мира. Я испытывал чувство гордости от переживаний этого, прямо скажу, не очень значительного факта, и ко мне, наконец-то, после долгих душевных терзаний последних дней, вернулось чувство уверенности, тихо шепчущее мне, что всё у нас будет хорошо. Вот только шишка на затылке всё ещё давала о себе знать, напоминая, что она явно будет не единственной на моей голове, пока случится это "хорошо". Ну что ж, это тоже хороший знак, подумал я, направляясь во главе своей разведгруппы к выходному шлюзу.
Планета была не просто красивой, она оказалась чарующе прекрасной. Даже по земным меркам. Сколько хватало глаз, всё пространство долины, было покрыто редкими невысокими деревьями с очень яркими зелёными кронами. Где-то деревья скорее напоминали большие отдельные кусты. Поверхность почвы полностью заросла густой травой, которая скрывала неровности грунта. Рассчитывать на лёгкую прогулку без того, чтобы не требовалось внимательно смотреть себе под ноги, нам не приходилось. Время от времени набегал лёгкий ветерок, заставляя шевелиться волнами и звучать шорохами всё это растительное великолепие. Поле долгих лет проведённых в космосе мой взгляд по-настоящему радовался. Дышать было легко и приятно. "Немудрено", — вспомнил я, — "содержание кислорода в атмосфере здесь практически 30 %".
Что было несколько странным, так это то, что я не видел практически ни одного цветка. Море самой разной растительности, явно в самом активном её периоде, но ни одного цветущего. Даже флора миров, сильно отличающихся от Земли и имевших иную биологическую эволюцию, обычно имела те или иные варианты цветковых растений. Я внимательно вспоминал учебные материалы, которые нам давали по этой теме в школе. Это универсальное изобретение природы, судя по всему, было распространено по самым разным, совсем не похожим друг на друга мирам. Странно, очень странно. Я решил внимательно осмотреть ближайшее ко мне дерево, и всё понял. Практически все растения в этой долине, да и похоже на всей планете, были или ветроопыляемыми или размножались исключительно почкованием. Других переносчиков генетического материала на планете не существовало. Здесь отсутствовали любые свободно движущиеся формы жизни, типа тех же земных насекомых.
Я поделился этим наблюдением с Осс, которая шла рядом со мной.
— Надо тебе было внимательно читать данные по разведке автоматами, — усмехнулась она мне. — Тогда бы ты ещё узнал, что кроме ветроопыляемых форм здесь существуют растения, которые передают друг другу свой генетический материал посредством воды и через почву. Такого нет практически ни в одном другом мире. Посмотри внимательно вот на это растение. Его тычинки расположены в чашечках-листьях, в которых собирается воздушная влага, и когда её становится слишком много, лист опрокидывается, и пыльца вместе с водой попадает на почву. Потом эта пыльца может попасть к корням другого такого дерева, где находятся органы размножения этих растений.