Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
– Черт. Извини, - Тоша снова отстранился первым. Гера отвел взгляд, скрывая разочарование. Сколько это еще может продолжаться? Он ведь не железный.
Оставив посуду, Герман ушел в свою комнату, ничего более не сказав. Антон захлопнул ноутбук и закурил. С каждым разом отстраняться все сложнее. Видеть боль в его глазах тяжелее. Не отвечать - тоже. А как ответить? Он не знает. Ответить - дать надежду, разрушить их отношения с Ромой. Ответить - забыть про страх, предубеждения, риск быть отвергнутым окружающими. Сигарета обожгла пальцы. Не заметил, как выкурил до фильтра. Надо что-то с этим всем делать. Только он не мог. И окончательно
***
Прошло две недели. Алевтина Георгиевна скрупулёзно просматривала результаты анализов Алены Королевой. Гера сидел напротив и прикусывал нижнюю губу от волнения. Он догадывался о том, что она ему скажет, но не хотел этого слышать.
– Герман, хватит. Веди себя, как мужчина, - ей уже надоел его бледный вид, синяки под глазами, растерянность. На работе личные переживания доктора не сказывались, но чисто по-человечески ей было его жаль.
– Алевтина Георгиевна...
– Что? Ну, что? Ты и без меня прекрасно видишь, что девочка практически здорова. Будет приезжать к тебе на консультации, сдавать анализы, все, как обычно.
– А можно...?
– Нет.
– Твердо. Убежденно.
– Сколько времени ты уже бегаешь за этим Королевым? Несколько месяцев?
– Больше десяти лет...
– Здрасти-приехали! Ну и чего ты в нем нашел?
– Заведующая в гневе и возмущении была очаровательна, только Гере было не до любования начальницей.
– Вы не поймете...
– Ну, куда уж мне? Будто я никогда не влюблялась...
– Вздохнула.
– Значит так. Говоришь отцу девочки, что он может ехать домой, либо ему об этом скажу я.
Герман покачал головой.
– Нет. Не надо. Я сам.
Возвращаться домой не хотелось. Антон несколько раз звонил, но Герман не брал телефон. Не так он хочет прощаться. Только лично.
– Что у тебя с телефоном?
– набросился друг в коридоре.
– Звук отключил, не слышал.
– Я тут места себе не нахожу. Извелся уже. Как анализы?
Он, и правда, переживал. Боялся плохих новостей.
– Все хорошо, Антон. Вы можете ехать домой.
Аленка, подслушивающая из комнаты, радостно вскрикнула, а потом заплакала.
– Я не хочу к бабушке с дедушкой. Я хочу жить с дядей Герой, - маленькие кулачки растирали по щекам слезы. Антон, подняв дочку на руки, принялся ее успокаивать.
– Ты будешь видеть дядю Геру в центре, не переживай.
Девочка не успокаивалась, говорила, что этого мало, Антону пришлось отнести ее в комнату и уложить. Спустя полчаса она уснула. Королев зашел в кухню, открыл форточку, так как сигаретный дым заполнил все небольшое пространство.
– Ты не мог бы помочь нам довести вещи?
– Да, завтра я в ночь, поэтому днем свободен.
Антон забрал из рук Городецкого прикуренную сигарету и затянулся.
– Тебе нельзя столько курить. Давай поесть положу?
– Не хочу, - резко поднялся, ушел в ванну. Может быть, вода поможет смыть с себя то состояние опустошения, что накрыло его?
Антон же остался сидеть в кухне, продолжая дело друга, впереди последняя ночь в доме Германа. Даже не верится. Надо позвонить маме, попросить приготовить им спальные места. Разговор по телефону получился довольно долгим. Бабушка обрадовалась возвращению внучки, стала придумывать, что ей приготовить. Тоша только улыбался на эмоции матери, он тоже был рад вернуться домой, только кое-что все-таки держало его здесь, омрачало
Выйдя из душа, Городецкий не ожидал увидеть друга, не думал, что тот будет его ждать.
– Поговорим?
– спросил он.
– А стоит ли?- горько усмехнулся Герман.
– Ты, наверняка, будешь сейчас рассказывать о том, как ты мне благодарен...
– Не только.
– Что? Будешь признаваться мне в любви? Не поверю. Если за такое количество времени у тебя не появилось ко мне чувств, то они уже не появятся никогда.
– Да откуда ты знаешь?!
– Тоша разозлился. Похоже, что Гера уж все решил за двоих. Понять его было можно, он столько ждал, что перестал на что-то надеяться. Да и наличие отношений с Ромой не облегчало ситуацию.
– Все, Антон. Нечего обсуждать больше. Завтра вы уедете, и все станет, как прежде. Я лишь прошу не лишать нас с Аленой возможности встречаться в больнице. Не меняй доктора.
– Не собирался...
– Вот и хорошо. Спокойной ночи.
Ни для кого из них та ночь не была спокойной. Утром Антон занимался сбором вещей, а Герман с удовольствием проводил время с Аленой. Она была тихой и грустной. Городецкий пытался ее развеселить, но все было тщетно.
– Дядя Гера, а ты будешь приезжать к нам в гости?
Он не мог соврать.
– Наверно, нет. Зато ты будешь приезжать ко мне в центр.
– Ты обиделся на то, что мы уезжаем?
Герман выдавил из себя жалкую улыбку.
– Как я могу на вас обижаться? Я рад, что ты поправляешься.
Их диалог прервал Антон.
– Я все собрал. Можем ехать.
Дорога не заняла много времени. Герман помог с выгрузкой вещей, отказался от чая с пирогом и вернулся в свою пустую квартиру. "Неужели, и правда, все закончилось? Почему я не смог переубедить его? Я был уверен, что он что-то почувствует ко мне, если мы заживем вместе. Ошибался. Дурак". Заниматься самоедством долго не удалось. Надо было собираться на дежурство. "Что он делает сейчас? Жалеет ли? Вряд ли. Прав был Рома. Я ничего не сделал, кроме того, что расковырял старую рану. Я не смог изменить ситуацию" - думал он по дороге на работу. Телефон пиликнул о новом сообщении. Отрывая взгляд от дороги, Гера прочел сообщение от Антона: "Спасибо за все. Ты - настоящий друг". Отшвырнув от себя мобильный аппарат, вцепился в руль. Друг. Друг! Кому нужна эта дружба? Ему - нет. Не сейчас точно, не тогда, когда из раны фонтаном хлещет кровь.
***
Антон думал, что с переездом станет легче. Них*ена не стало. В каких-то моментах - даже тяжелее. В одной комнате с балконом теснились он, дочка и родители. Почти все свободное место занимала мебель - стенка, диван на двоих, кресло-кровать для Алены и надувной матрас Антона. Диван и матрас убирались, но все равно места было мало.
По старой памяти Тоша пытался найти уединение в кухне, но здесь было царство его мамы: она постоянно что-то готовила, а если нет, то просто любила сидеть, пить чай, разговаривать по телефону. Стало тепло, можно было выходить на балкон, но там обосновался отец, любил перебирать свои рыболовные снасти, инструменты. Антон выходил к нему время от времени, чтобы покурить, но долго находиться там не мог, папа то и дело норовил читать мораль. В комнате почти все время находилась Алена, требующая внимания. Оставалось только запираться в ванной комнате, чтобы побыть одному и подумать.