Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
Пока Антон разговаривал по телефону, Гера разогрел суп с вермишелью и картошку с котлетами. Ничего особенного, ведь он не ждал гостей. Но, судя по тому, как Антон очищал тарелки, еда другу понравилась.
– Я уже забыл, как ты вкусно готовишь. А чаю нальешь?
Гера тут же поднялся и включил чайник.
– Не верю, что ты забыл. Мою готовку сложно забыть. Даже за два месяца.
Антон рассмеялся.
– Подловил меня. Ладно. Все это время мечтал о твоем супе.
Гера не смог удержаться от вопроса.
– Только о супе?
Тоша выдохнул, взъерошил уже подсохшие волосы, как всегда делал, когда волновался.
– Не только. Я скучал. По квартире этой, по нашим посиделкам, по тебе...
Признание давалось тяжело.
– Почему тогда не позвонил ни разу?
– Гера сдерживал себя, как мог. Сначала - разговор. Чтобы не наделать глупостей. Правильно понять. Услышать.
– Боялся. Думал, ты меня пошлешь с моими запросами. Это ведь я сам решил уехать, хотя мог попросить разрешения остаться. И ты бы разрешил. Я знаю. Только на тот момент я не понимал, что буду скучать так сильно. Мне не хватало тебя. С отъездом я потерял друга и написал тебе в сообщении, что, несмотря на отъезд, ты все равно будешь для меня настоящим другом. За последнее время ты стал, пожалуй, самым близким человеком для меня. И позвонить я много раз хотел. А потом подумал, что с Аленой в клинику приеду, и мы сможем поговорить. Ну, хотя бы увидеться. Может, по глазам прочесть. Не знаю. Глупость, в общем. А ко мне покупатель приехал важный, никак не мог встречу перенести. Пришлось маму просить поехать... А потом звонка твоего ждал. Сегодня и случилось. Подумал, а что, если в гости к тебе напроситься. Проверить, пошлешь или нет. Ведь имеешь полное право послать, как я тогда тебя... И ненавидеть имеешь право...
Герман слушал эту долгую пламенную речь и не верил. Надо сесть. Срочно. Ноги не держали.
– Я не ненавижу тебя. Никогда этого не делал и не собираюсь начинать теперь. Зачем? Ты ведь для меня тоже самый близкий человек. Я уважаю тебя. И решение уехать я принял с пониманием.
Антон вытащил две чашки из полки и печенье, понимая, что Гера немного не в себе, налил обоим чай.
– Фиговое решение, должен признать. Мне было хорошо здесь. Про Аленку вообще молчу. Она безумно скучает. Постоянно спрашивает о тебе. А я не знаю, что ответить...
Герман отпил из чашки, обжег язык, поморщился, вытащил кончик, потрогал пальцем.
Тоша рассмеялся, глядя на кривляния Геры.
– Ты забыл?
– Что?
– Аленка же тебе рассказывала, что надо делать, если болит. Без поцелуя не пройдет.
Антон сам от себя был в шоке. Куда подевался страх? Гера же не растерялся.
– Ну, иди, полечи меня, доктор.
Их второй за всю жизнь поцелуй был совсем не похож на первый. Тогда его хотел только один, теперь - двое. Тогда он был робкий, а теперь... Осторожные неловкие прикосновения губ быстро сменились жадными и рваными. Не было в них осторожности. Только жажда обладать, радость от возможности быть так близко и от того, что несмотря на то, что пришлось столько ждать, это произошло. Герман сжимал Антона в объятиях, лихорадочно расстегивал пуговицы на его рубашке, дотягивался, докуда только мог. Его. Наконец-то его. Весь мир. Вся жизнь. Все самое ценное и важное уместилось в этом человеке.
– Ну как, помогло? Больше не болит?
Гера даже не сразу понял, о чем спрашивает его Антон.
– Не болит. Зато у тебя сейчас кое- что заболит.
Тоша напрягся. Он не рассчитывал сегодня быть снизу. Может быть, когда-нибудь потом, но не сегодня.
– Может не надо?
– Не бойся. Я поцелую, и все пройдет.
Гера подтолкнул его в свою комнату и уложил на кровать. Рубашка осталась лежать на полу кухни, но еще необходимо было снять остальное. Он расстегнул ремень и спустил штаны вместе с бельем, давая свободу стоящему члену. От этой картины подвис. Стоит. У Антона стоит на него. Радость накрыла с головой. Он принялся снимать с себя одежду, кидая ее, куда попало. Ему так хотелось, так хотелось! Ничего не видел, кроме желанного тела Тоши перед собой. Его груди, живота, рук, его покрасневшего лица и глаз, которые смотрели на него с желанием и страхом. Он уже было поддался, и хотел подставиться сам, но решил, что раз Антон решил стать геем, то пусть становится им в полном смысле.
– Не бойся. Я постараюсь минимизировать боль.
– Доверяю тебе.
Антон жадно ловил ласки и прикосновения. Гера накрыл его сверху и продолжил терзать его губы, опускаясь к шее, не стесняясь оставлять отметины, поглаживая грудь, живот, опускаясь все ниже и ниже.
Горячая головка легла на язык. Антона подбросило. Хотелось глубже. Проникнуть в рот до самого корня языка. Герман словно предугадал это желание, наигравшись с уздечкой, заглотил член Королева. Того уже трясло. Ощущения были просто нереальными, никогда в жизни такого не чувствовал. Женщины, с которыми он спал, никогда не делали подобного, женщины не умели так... Так. Самозабвенно. Ласково и твердо. Как будто душу вынимали. Антон подкидывал бедра, стараясь насадиться, быстрее, тело требовало разрядки. Он был не готов к тому, что Гера отстранится и зажмет его член у основания, не давая излиться.
– Чшш, не так быстро.
Антон уже ничего не понимал. Вообще не соображал. Он только обиженно смотрел на друга, который достал из-под подушки смазку и презерватив.
– Ты мне решил отомстить таким способом за годы ожидания, да?
Гера невинно похлопал глазками.
– Ну что ты? Как я могу? Я же добрый доктор. А ты - мой пациент. Расслабьтесь и получайте удовольствие от процедуры.
Антон выше залез на подушку и поманил разыгравшегося доктора пальчиком.
– Делай уже свое дело, Айболит. Пока я не передумал.
Герман рассмеялся: "Это уже вряд ли". Заставив парня расставить ноги, он нанес немного смазки на сжатую звездочку ануса и припал к его губам, стараясь отвлечь от неприятных ощущений.
Палец вошел свободно, два - сложнее. Гера чувствовал, как Антон зажимается, возбуждение спало. Оставив его дырочку в покое на какое-то время, он встал над ним и взглядом попросил сделать ответную услугу. Тоше уже ничего не хотелось, но отказать он не мог. Удивительно, но делать минет другому мужчине, оказалось делом не слишком страшным и даже простым. Ведь Гера был похож по строению тела на самого Тошу. Но не это было самом удивительным. Лаская член Германа, Королев с изумлением стал замечать, что тоже возбуждается. Его собственный член принял боевую готовность. Гера, получающий нереальный кайф от неспешных осторожных ласк друга, заметил это и стал гладить его рукой. Сознание улетало. Хотелось всего и сразу. Городецкий отстранился, поцеловал в знак благодарности Антона, а потом перевернул его на живот. Тот было запротестовал, но промолчал: Гере виднее, как правильнее, опыта больше.
Герман же, зачерпнув еще смазки, наконец, снова дорвался до дырочки и стал с каким-то упоением т*ахать ее пальцами, растягивая, подготавливая для себя. Антон выгибался в пояснице, подставляя под умелые пальцы партнера не только попу, но и член. Когда три пальца стали свободно входить в тело друга, Гера натянул на себя презерватив и приставил головку к анусу.
– Расслабься. Будешь зажиматься - будет больнее. Готов?
– Да.
Проникновение было осторожным и медленным. Герман тратил все силы, чтобы не сорваться и не начать т*ахать Антона так, как ему на самом деле хотелось - сильно, с размахом, по широкой амплитуде. Тоша старался расслабиться, но не получалось. Возбуждение снова пропало. Инородный предмет в заднице казался огромным и причинял боль и жжение. Единственное, что успокаивало и нравилось - горячие поцелуи Геры в районе лопаток, шеи, его успокаивающий шепот и крепкие руки, что держали, сдавливая ребра.
– Тошенька, Тоша, хороший мой, любимый, такой сладкий, тугой, для меня...
Герман наконец-то смог дать себе волю, меняя угол проникновения, он наконец-то прошелся по простате, понял это по вскрику партнера. Все. Теперь точно не уйдешь. Продолжая вдалбливаться в тело Антона, опустил руку и схватил немного вялый член. Синхронизируя движения, довел его до рабочего состояния. А потом сорвался. Пот застилал глаза. Ничего не видел перед собой, а потому просто закрыл их и отдался ощущениям. Не мог вытерпеть долго. Не мог, ведь столько ждал. Кончил, понимая, что не успел довести партнера до оргазма, но, не сомневаясь, что сделает это еще. И не раз.