Тропик ночи
Шрифт:
— Назовите имя хоть одного, с кем я мог бы поговорить.
— Да вот хотя бы Лидия Эррера, отличный специалист. Я знаю, она где-то здесь, потому что видел ее вчера. Для решения вашей проблемы нужен человек, знакомый с Западной Африкой, поскольку вас интересует определенный вид дерева. — Мэйнз замялся. Паз понимал, что ученого прямо-таки одолевает любопытство, и потому не удивился, когда тот спросил: — Но… какая же связь между этим видом деревьев и убийством? Если можно об этом спросить…
— Спросить, разумеется, можно, но я не вправе вам ответить. Извините, таков процессуальный кодекс.
Мэйнз усмехнулся, но усмешка получилась кривоватой.
— Да, это понятно, ведь, поскольку к убийству имеет отношение редкий тропический плод, совершить преступление мог специалист по тропическим растениям.
— Мог бы, — ответил Паз даже без намека на улыбку. — Кстати, вам не знакома жертва, некая Диндра Уоллес?
Короткий
— Нет, я такой не знал. Кто она?
— Обыкновенная женщина из Овертауна. Но вернемся к вашим словам насчет того, что тут нужен знаток Африки.
Мэйнз, казалось, с облегчением вступил на привычную почву.
— Верно. Ну, большинство из этноботаников в нашей части света связано с американскими тропиками, и это понятно. К тому же мы близки к Латинской Америке, у нас с ней политические и экономические контакты. В Западной Африке в большинстве работали ботаники родом из Франции, а в Восточной — из Великобритании. Это опять-таки понятно, если вспомнить историю бывших колониальных владений. К сожалению, больше ничем помочь не могу.
Паз закончил писать и убрал записную книжку. Поблагодарил Мэйнза и взял со стола свой орех. Свой орех опеле. Средство узнать имя. В машине он сел на переднее сиденье, открыл дверцу и перечитал записи. Он всегда делал это после беседы или допроса, это было тоже одно из неукоснительных правил Барлоу. Убедиться, что получил необходимое, прежде чем покинешь информанта. Во всяком случае, новости дельные. На месте преступления обнаружен редкий орех, это куда лучше, чем найти плод, растущий по всей Южной Флориде. Он так и записал: «редкий орех». Паз засмеялся. Очень жаль, что он не может поделиться своей радостью с Барлоу. Он набрал на мобильнике телефон справочной в Университете Майами, потом позвонил в кабинет доктора Эрреры. Упомянул имя Мэйнза, но не сообщил, что сам он полицейский, и договорился с секретарем о встрече в конце дня.
Паз выехал из Фэйрчайлда и повернул к северу. Редкий орех. Хорошо бы обнаружить вторую половинку скорлупы ореха этой необыкновенной Schrebera golungensis. Подумав, Джимми достал записную книжку, остановился у светофора и сделал еще одну заметку: спросить у Лидии Эрреры, зачем в скорлупе по обоим концам просверлены маленькие отверстия.
Глава четвертая
Сегодня на ланч арахисовое масло и желе в коробке с изображением Берта и Эрни, а еще банан и апельсиновый сок в маленькой бутылочке-термосе. У Лус появился аппетит, и выглядит она немного менее истощенной, немного менее похожей на голодного воробышка. Волосы у нее блестящие, они закреплены двумя розовыми пластмассовыми заколками в два колечка, ниспадающие на маленькие плечики. Я одела ее в темно-синюю футболку, джинсовые шортики и красные туфельки на резиновой подошве. Когда все будет позади и мы выживем, то клянусь, куплю для нее что-нибудь очень красивое. На мне мой рабочий костюм, теперь уже более похожий на бесформенный мешок с изображениями живописных руин цвета блевотины — эффект упадочного Пиранези. [16] Ноги у меня голые и засунуты в нечто, обычно называемое «здоровой обувью», — точно того же цвета. Это отняло у меня немало времени, однако полагаю, я нашла наиболее непривлекательный стиль прически для формы моего лица — оно у меня угловатое, причем мама всегда утверждала, что скулы у меня хорошие. Я извлекла из них все, что могла, нацепив совершенно клоунские, в голубой пластмассовой оправе очки-хамелеоны, стекла которых темнеют при солнечном свете. Стекла затемняют мои глаза, от природы светлые, серовато-зеленые. Я стараюсь ни при каких обстоятельствах не смотреть людям в глаза, и на работе вряд ли кто знает, какие они у меня. Прическа и очки старят меня лет на десять, и я выгляжу особой, давно забывшей о сексуальных радостях. Что, кстати, так и есть.
16
Пиранези (Piranesi), Джованни Баттиста (1720–1778) — итальянский гравер и архитектор.
Мы выходим из квартиры после короткого спора о том, можно ли взять с собой в детский сад книжку о птицах. В детском саду к этому относились неодобрительно, так как считали, что из-за личных вещей, приносимых с собой, возникают ссоры. Кстати, мне по душе, что Лус мне возражает, ведь она столько времени в своей коротенькой жизни провела в качестве насмерть запуганного объекта для битья. Она любит свою книжку о птицах, особенно тот ее раздел, где говорится о том, как птицы выкармливают своих птенцов. Птица-мать сует корм в раскрытый клюв птенца. Лус это нравится. Вчера вечером, когда мы читали, я давала ей один за другим кусочки печенья, и девочка радостно смеялась. Я мать, а ты ребенок. Потом она
Она теперь называет меня «матерью» — со скрупулезной формальностью, но я не возражаю, хоть она и произносит это слово как «маффа», а это напоминает мне слово из языка оло «м'фа»; оно буквально означает «основание», «подножие» и представляет собой квадратную плетеную подставку, на которую бабандоле помещает занзоул, то есть ритуальную емкость для магических предметов. Они там лежат, касаясь один другого, и вбирают в себя аше — духовную энергию. В фигуральном смысле этот мир — материальная реальность, лоно природы, на котором Бог поместил людей оло и которое их поддерживает.
Мы оставляем дома книжку о птицах и выходим в типичное для Флориды сырое утро; сгущенный воздух, кажется, свисает почти заметными полосами с желтых аламандер, розовых олеандров и смоковниц с их серой корой и коварными цепкими усиками, на концах которых набухли тяжелые капли влаги.
Мы забираемся в «бьюик», и я включаю дворники, потому что стекла запотели. Я выжимаю сцепление, а Лус включает радио, всегда одну и ту же программу — классической музыки. Теперь я разлюбила барабаны, мне не хочется ощущать их биение. Исполняют пассакалью для скрипки. Кажется, Паганини. Я выключаю музыку. Мне нравятся Моцарт, Гайдн, Вивальди. И превыше всего — Бах. Замысловатый, сложный ордер, иллюзия правил, признаки покровительства, защиты от зла. И никаких барабанов.
Короткий спуск по улице Гибискус к конгрегационалистской церкви Провидения, при которой и существует самый лучший дневной детский сад в Майами. Имеется очень длинный список ожидающих очереди попасть в него, но мы через него перескочили, опередив претендентов из лучших районов города, благодаря нашему необычному внешнему виду и печальной истории, которую я сплела директрисе миссис Ванс: немного африканской экзотики, немного душераздирающих подробностей об утрате супруга, несколько слов об упадке душевных сил. Пообносившаяся белая женщина с ребенком-мулатом, борющаяся за существование и отчаявшаяся, — вполне впечатляющая картина. И женщина благодарная в отличие от многих настоящих бедняков, нередко раздраженных и подозрительных. Мой муж настоятельно учил меня тому, как пробуждать в белых людях чувство вины, и я обнаружила, что могу вполне успешно использовать это во благо своему ребенку. Миссис Ванс пришла в замешательство и решила вопрос положительно.
Владения церкви Провидения расположены на участке с прекрасно подстриженной травой, украшенном пальмами, индийскими смоковницами и бугенвиллеей и застроенном невысокими зданиями в стиле старых испанских миссий, выкрашенными в нежно-розовый цвет, с черепичными крышами. Я передала Лус ее учительнице, симпатичной миссис Ломакс, и миссис Ломакс приветствовала нас в тоне, особо выработанном такими, как она, для людей, менее избалованных фортуной. Все и вся милы во владениях церкви Провидения. Млеко человеческой доброты прямо-таки хлюпает под ногами на отполированных до блеска полах. Дети чистенькие и одеты либо в платье от модных дизайнеров, либо в не менее дорогие одежды под хиппи. Матери сияют так же, как их дорогие машины. От всей этой приятности я себя чувствую то ли троллем, то ли ночной ведьмой, то ли т'чона, как оло называют водяного, который выходит из реки по ночам, садится спящим людям на лицо и вызывает у них сны об удушье, но не всегда это всего лишь сны. Я очень благодарна, очень; я хочу, чтобы Лус была окружена добротой всю свою жизнь, но вместе с тем мне хочется сокрушить все это. Хочется вскрыть благодушную, пухленькую миссис Ломакс, как жестянку с бобами. Я знаю, что мой муж постоянно испытывал то же чувство, но скрывал его весьма успешно, пока не попал в Африку. В Африке такое не проходит; Карл Густав Юнг бросил на нее один только взгляд и сбежал, как вор, назад в уютный Цюрих.
Лус уходит, не оглядываясь, так оно было с самого первого дня. Это полная уверенность или она поступает так по беззаботности, словно кошка? Насколько помню, так ведут себя дети оло, когда они осознают свою полную духовную связь с воспитавшими их родителями. На их языке такая связь называется сефуне. Стало быть, все в порядке, думаю я.
Я выезжаю на федеральное шоссе, потом на шоссе 1-95 и далее на Двенадцатую авеню. Ездить на работу в машине — единственная роскошь, которую я себе позволяю, хотя парковка и содержание машины обходятся мне почти столько же, как и квартирная плата. Теперь, когда мне надо растить ребенка, я не знаю, смогу ли позволить себе это удовольствие, но пока я трачу на Лус немногим больше, чем тратила бы на содержание маленькой собачки. Быть может, мне удастся найти еще один источник дохода. Компьютер? Я умею им пользоваться и могла бы освоить язык программирования, но в этой области работает очень мало женщин, а я никоим образом не хотела бы оказаться на виду.