Тропиканка. Том второй
Шрифт:
— Я знаю, Витор хитрит, обманывает тебя, — убеждал он Оливию.
Оливия была разочарована. Она никак не ожидала увидеть Дави в такой жалкой роли, в роли клеветника. Ей и в голову не приходило, что он способен на такой грязный поступок.
— Оливия, ты не права, — перебил ее Дави. — Мне не хотелось влезать в твою жизнь. Я понимаю, что вышел из игры. Не ради себя я хочу спасти тебя от гибели.
— Спасти? — насмешливо переспросила Оливия. — Дави, я не ребенок и не нуждаюсь ни в чьих заботах. И нечего рисовать Витора чудовищем! Вспомни, вы с ним были друзьями! В те времена
— Оливия, он тебя дурачит, — со всей убежденностью, на которую он только был способен, повторил Дави.
На мгновение у Оливии промелькнуло сомнение. А что, если Дави прав? Уж слишком искренний у него голос, слишком ясным взглядом он смотрит ей прямо в глаза!.. Но нет, этого не может быть! Это предательство — усомниться в Виторе.
— Оставь меня в покое, — резко сказала она. — Я не верю ни одному твоему слову!..
Не только Веласкесы были обрадованы до глубины души помолвкой Витора — такая же радость царила в доме Серены.
Кассиану обычно не читал газет. Но сегодня он был в городе и вместе с другими покупками привез оттуда и свежий номер субботнего приложения к «Вестнику». Открыв его, Кассиану присвистнул:
— Мама, иди скорее сюда! Асусена спасена!
— Что, в газете написано про Асусену? — засмеялась Серена.
Кассиану принялся читать вслух:
— «Сеньор и сеньора Бонфини сегодня вечером принимают гостей по случаю помолвки своей дочери Оливии и молодого Витора Веласкеса, наследника одного из самых больших состояний на северо-востоке страны…» Этот бандит женится, — ликовал Кассиану.
Серена перекрестилась.
— Наконец-то! Господь услышал мои молитвы. Мы избавимся от этого типа!
— Я рада, что вы так довольны, — послышался голос Асусены.
Никто не заметил, как она вошла в комнату. Асусена была бледна как полотно…
Поздно вечером Витор царапнул пальцем в ее окошко, и Асусена, чтобы окончательно объясниться с ним, выскользнула на улицу. Сердце у нее сильно билось.
— Тебе не повезло, — проговорила она насмешливо. — У нас почти не читают газет, но на этот раз судьба была против тебя. Я узнала о твоей помолвке. Как же я была слепа! Все пытались открыть мне глаза, а я тебе верила, как последняя дура.
Но Витор и не думал смущаться.
— Не обижайся, Асусена. Помолвка — это тактический прием. Да, я буду считаться женихом Оливии, меня к тому вынудили. Дед хочет, чтобы я женился на ней, потому что она богата, понятно тебе? И я был вынужден притвориться, что старик может на меня рассчитывать. Он уже говорил, что может лишить меня наследства. Он уже один раз выставил меня с предприятия — ты знаешь. Я должен воспользоваться ситуацией, чтобы выйти из нее с деньгами и с любимой женой, то есть с тобой…
— То есть, ты не собираешься жениться на Оливии? — недоверчиво спросила Асусена, она и верила, и не верила Витору.
— Мне жаль Оливию, — пожал плечами Витор, — она чудесный человек… Но мне надо играть свою роль до тех пор, пока не подвернется
В голосе его было столько неподдельной искренности, что Асусена не могла больше сомневаться. Витор достал из кармана кольцо и надел на ее палец.
— Это символ нашей любви, — объяснил он. — Ты — моя настоящая невеста. И другой у меня не будет… Только сохрани наше с тобой обручение пока в тайне. Но наедине я так и буду называть тебя — моя прекрасная невеста…
Поездка в Кюрасао и обратно заняла у Франшику чуть более двух суток.
Мария Соледад встречала его в аэропорту.
— Ну что? Удалось вернуть деньги? Франшику спросил ее, а когда ему что-то не удавалось.
— И деньги у тебя с собой? — недоверчиво спросила мать.
— Конечно, — небрежно произнес Франшику, хлопнув по дипломату, — осталось сделать последний шаг. Поехали к Гаспару.
Мария Соледад поняла мысль сына и от души одобрила ее.
Зато Гаспар изо всех сил отказывался от денег, не желал их брать, пока Франшику не заявил ему, что они сейчас же вдвоем с матерью встанут перед Гаспаром на колени.
— Но как это можно, Франшику! — возражал Гаспар. — Никакого долга за тобой не было. Ты ничего плохого мне не делал!
— Гаспар, — Франшику заговорил очень серьезным голосом, — представь себя на моем месте: каково было бы тебе узнать, что твой дед так подставил своего друга? Да ты бы от стыда жить не мог спокойно! А тем более когда речь идет о человеке с золотым сердцем, о тебе. Ну ладно, — Франшику перешел на шутливый тон, — не заставляй меня перебарщивать в комплиментах.
— Сынок, — ахнула мать, — ты как разговариваешь с Гаспаром?
— Видишь! — с торжеством произнес Франшику. — Моя мать как лев вступается за тебя!
— Хорошо, — сдался Гаспар, — я принимаю эти деньги. Но только для того, чтобы успокоить вас обоих.
Франшику потряс ему руку.
— Ну молодец! Сказал — точно мяч забил! Спасибо, Гаспар. Спасибо…
За время отсутствия Рамиру, который ушел в море, Летисия и Франсуа сблизились еще больше.
Встречи их носили как будто дружеский характер, но, когда они часами просиживали над проектом будущего дома, обоим казалось, что они обсуждают более важные вещи, нежели устройство комнат. Франсуа постарался в своем проекте объединить вкусы Летисии и Рамиру. Он решил, что это будет дом без дверей. Летисия видела такой в Рио-де-Жанейро, и эта идея ей очень понравилась. Дом должен стать частью природы. Веранда будет построена так, чтобы защищать дом от дождя. Кухня — на американский манер. Рамиру любил готовить, поэтому Франсуа и остановился на этом варианте. Комнаты не очень большие, за исключением спальни. Весь второй этаж будет по вкусу Рамиру, с балконом — с него открывается чудесный вид. Дом поставят так, чтобы солнце светило в окна кухни с утра — тогда не жарко будет готовить обед и ужин. А гостиную будет продувать ветерок. Словом, замысел был прост и одновременно грандиозен, и Летисия заранее предвкушала блаженный покой, который будет у них с Рамиру в их новом доме.