Тропой мужества
Шрифт:
Красноармейцы поднялись из канавы, держа наготове винтовки. Не забыли инструктаж, отметил про себя Петров и показал двум бойцам проверить диверсанта под берегом, а четверым взять под контроль остальных – мало ли кого недострелили. Затем повернулся к лесу и дал отмашку Степаненко, и через пару секунд к мосту выдвинулся весь личный состав его взвода.
А сам Виктор склонился над ряженым. Тот не двигался, и Петров перевернул его, недоумевая – он что, убил диверсанта одним ударом в кадык? Все стало понятно, когда на правом боку Виктор увидел огнестрельную рану. Пощупал
– Голубев, ну-ка иди сюда, – поманил он бойца. – А винтовочку на месте оставь от греха!
Водитель выбрался, весь трясясь как осиновый лист. Пот градом стекал с испуганного лица.
– Я… я, тащ к-к-комндир… я… – начал, заикаясь, говорить боец, – я как вы приказали…
– Голубь мой сизокрылый, – прищурился Петров, – я приказал по ногам стрелять, а ты за малым своего командира чуть не убил!
«Не ругай бойца, – сказал голос, – случилось то, что случилось. Смотри, как его трясет. Адреналин так и бурлит, вот-вот в обморок свалится».
Что за адреналин такой, Виктор узнал сразу же. «Это фермент, выделяющийся организмом в стрессовой ситуации, – пояснил гость, – так сказать, в опасной ситуации. Или при испуге. Сам-то ничего не чувствуешь?» И действительно, ощущалась какая-то эйфория, легкость в теле. Казалось – все по плечу. Диверсанты? Да хоть весь их батальон сюда подавай!
«Не обольщайся, – обломал его гость, – диверсов одолел и теперь круче гор и яиц? А действие адреналина недолгое, и с непривычки последствия бывают разными, иногда плачевными, в нашей ситуации. Не у всех, как у тебя, проходит. Вон, водителя твоего как колбасит-то!»
Хмыкнув на пассаж гостя и отмахнувшись от сбивчивых объяснений испуганного красноармейца, Виктор принялся обыскивать ряженого лейтенанта. В правом кармане гимнастерки нашлась красная книжка с гербом и надписью «НКВД». Книжка выглядела потертой и видавшей виды, однако год стоял 1941! «Фрицы явно перестарались в старении ксивы. Дальше ищи». Последующий осмотр принес еще одно удостоверение – серую книжку с нацистским орлом и свастикой, плюс овальный жетон с проточкой посередине и на бечеве. Открыв зольдбух, Петров прочитал – обер-лейтенант Карл Краузе.
«Я же говорил! – хмыкнул гость. – Осталось сломать пополам жетон и нижнюю часть сунуть в рот мертвеца».
«Обойдется», – ответил Виктор.
– Масютин! – позвал он бойца. – Обыскать всех. Ищите вот такие документы и жетоны. Книжек должно быть две!
И лейтенант показал какие.
«Правильно, – согласился гость, – пусть бойцы сами убедятся. – И внезапно добавил: – Гражданских поскорее успокой!»
Действительно, подумал Петров, оборачиваясь. Мало ли чего они вообразили за прошедший скоротечный бой. Подошедшему Степаненко он приказал:
– Трупы, как обыщут, убрать. Машину со взрывчаткой сюда, организуй минирование моста и рубежи обороны. Я пока с гражданскими разберусь.
Виктор направился через мост и за будкой обнаружил того мужичка, что переговаривался с ряженым. Мужичок от неожиданности вздрогнул, круглыми от страха глазами смотря на Петрова.
– Ты кто? – ткнул пальцем Петров.
– П-пастух, – заикаясь, ответил тот, – старший.
Послышался тарахтящий звук, и Петров тут же насторожился. Но тарахтение шло с того берега. Он увидел мотоцикл, который на спуске обогнал второй ГАЗ-АА, и узнал сидящего в коляске.
– Раз пастух, то организуй свое стадо, – вновь наставил палец на мужичка. – И вот тем растолкуй – бойцы Красной Армии уничтожили немецких диверсантов! Ясно?
Мужичок быстро закивал.
– Действуй, – махнул рукой лейтенант. – И быстро!
Придерживая свернутый кольцами кнут, пастух потрусил в сторону сгрудившихся в дальней части поляны гражданских, а Петров посмотрел на приближающийся мотоцикл.
– Какого черта его сюда принесло? – спросил сам себя Виктор и направился навстречу.
Переходя мост, он заметил, что в руках до сих пор держит наготове ТТ. На ходу попытался сунуть его в кобуру, однако там уже имелся свой, штатный. Тогда собрался сунуть его в карман, но голос с ехидцей спросил: «Сам себе ногу прострелить хочешь?» Виктор отсоединил магазин, затем, оттянув затвор и вытряхнув патрон, вернул боеприпас в магазин и вставил его в рукоятку. Только после этого ТТ оказался в кармане. Тем временем лейтенант спрыгнул с остановившегося мотоцикла, сделал знак бойцу оставаться на месте, поправил фуражку и, придерживая командирскую планшетку, направился к Петрову. Взгляд его скользил по суетящимся вокруг красноармейцам. Заметив сложенные в стороне трупы диверсантов, лейтенант словно на преграду налетел. Он подошел ближе, присел, взял в руку фуражку ряженого, задумчиво повертел ее, рассматривая. Затем поднялся и посмотрел на подошедшего Петрова. Взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Почему ты нарушил приказ? – с ходу спросил он Виктора. – Почему изменил маршрут? Что тут произошло? Кто эти убитые? Почему тут сотрудник НКВД?
Каждый вопрос произносился на тон выше, при этом лицо друга багровело, глаза становились злее.
– Это немецкие диверсанты! – рявкнул в ответ Петров. – И нечего так орать!
И не давая другу опомниться, протянул заранее приготовленные документы с жетоном.
– Вот, посмотри.
Лейтенант схватил удостоверение с зольдбухом и принялся их изучать.
– Обрати внимание на дату выдачи и внешнее состояние документа, – сказал Виктор. – Затем сравни фото в удостоверении и в зольдбухе.
Дождавшись, когда лейтенант сравнит фотографии в обоих документах, Петров решил добавить фактов в копилку:
– А вот оружие. Кто причитал, что автоматов в отделе мало? А тут сразу в одном подразделении у всех! Причем… – тут в глаза Петрова бросились некоторые несуразицы, на которые прежде он внимания не обратил. – Мля! Это же «Суоми»! А издалека на ППД похож…