Тропою архаров
Шрифт:
Долго опали сотрудники; когда они встали, начальник спал под полушубком, обнявшись со своей берданкой. «Какой у нас бдительный караул»,- с осуждением сказали сотрудники и стали готовить завтрак.
Прошли годы. Забыты басмаческие банды.
Меняется все, меняется даже лицо Маркансу. Бессчетные высохшие трупы верблюдов, лошадей, ишаков, погибших от истощения на холодных просторах Маркансу, исчезли. Много времени они лежали вдоль этой караванной тропы,- разреженный воздух, холод, отсутствие микроорганизмов не позволяли трупам разлагаться, и они превращались в мумии. И долго эти мумии караулили дорогу, пугая путников.
Не потому ли и получила Маркансу свое мрачное название?
Только сравнительно недавно, перед войной, послужили эти трупы для мрачной шутки.
Когда к Памиру приближались машины автопробега Москва – Хорог – Москва, дормастер Маркансуйского участка тракта решил приветствовать участников автопробега по-своему.
Он собрал высохшие трупы погибших верблюдов и лошадей и расставил по обе стороны дороги. Получилась мрачная аллея мумий. Передняя пара самых ужасных верблюжьих трупов держала в зубах веревку с плакатом. На плакате была надпись: «Л1аркансуйекий привет автопробегу».
Эта мрачная шутка, это кладбищенское приветствие мало кому понравилось. Дормастер получил нагоняй, трупы животных зарыли. Может быть, поэтому сейчас Маркансу и не кажется такой угрожающе мрачной, как прежде.
Давно исчезли верблюжьи и конские караваны. Никому больше не грозит гибелью от истощения холодная, бесплодная Маркансу. Вместо истошного рева голодных, измученных верблюдов ее покой нарушает рявканье клаксонов машин, с безумной скоростью пролетающих по тракту. Отчаянные памирские водители, высунувшись чуть не по пояс в окно и выключив мотор, спускают машину с Кзыларта в Маркансу на предельной скорости. Ведь на этом перегоне можно сэкономить бензин.
Кара-Куль – черное озеро
Я много раз бывал на Кара-Куле, но все проездом, и как следует поработать там не удавалось. На этот раз пришлось бросить всякую другую работу, собираться в самом пожарном порядке и лететь на Кара-Куль. Причиной такой спешки было сообщение приехавшего к нам в гости начальника метеорологической станции Кара-Куль.
Он рассказал, что вчера в подмытых берегах озера в ископаемом льду он видел какой-то не то сук, не то корень, вымываемый волнами из тающего льда. Тут было отчего бросить любую работу и нестись на Кара-Куль. Этот сук или корень мог дать ключ к разгадке происхождения ископаемых льдов.
Под довольно мощной толщей почвы в берегах Кара- Куля прибойные волны обнажают ископаемые льды, волны бьют их, и льды непрерывно тают все последние годы.
Как образовались эти льды, когда они образовались и при каких условиях? Почему не образуются теперь, а напротив, интенсивно тают? На все эти вопросы ответить трудно. В некоторых местах во льду можно найти остатки водяных растений и водорослей, очень похожих на те, которые и сейчас живут в озере. Но в других толщах льда не содержится никаких остатков.
Если эти растения попали в лед во время его образования, то есть, когда было холоднее, то почему такие же растения
есть в озере и сейчас, когда льды тают, то есть, когда стало теплее? Все это вопросы, на которые нет ответа.
Поэтому каждая новая находка растения, вмерзшего в эти льды, то есть топавшего в них в то время, когда они образовывались, может сказать о многом.
Мы знаем, в каких условиях живут разные растения, и если найдем во льду какое-то новое, не озерное, сухопутное растение, сразу сможем определить, какими были условия по берегам Кара-Куля в то время, когда образовался этот слой льда.
Здесь нельзя было терять ни минуты: сук или корень мог быть вымыт волнами и унесен. Но у меня не было машины, а ехать нужно немедленно, и пришлось пустить в ход один секрет, который я хранил для себя и не хотел никому открывать.
– Коля,-сказал я одному своему другу шоферу,- на острове посередине Кара-Куля сидят три рогача-архара. Если выехать немедленно, их можно взять голыми руками.
– Да ну! – радостно закричал Коля.- Вот красота! Ты, смотри, никому об этом не заикайся, попробую уговорить свое начальство отпустить меня завтра или послезавтра, и. мы с тобой их приголубим; а сегодня не выйдет, да и торопиться нечего, им же с острова деться некуда.
– Коля,- сказал я,- об этом пронюхали пограничники. Они выезжают завтра утром. Нужно ехать или сейчас, или вообще не ехать. Понял?
– Да ну? – закричал Коля.- Что же ты сидишь? Ты с ума сошел? Бежим скорее обламывать моих начальников. Ты, смотри, про архаров ни-ни, не заикайся, а то насядет полная машина, тут охотников на готовенькое сколько хочешь,- нам самим ничего не достанется. Соври им что-нибудь научное или что тебе по делам нужно на Кара-Куль.
И я «наврал» начальникам Коли, что в ископаемых льдах Кара-Куля обнаружен не то корень, не то сук какого-то растения, и если мы его получим, то сможем выяснить условия, при которых образовывались ископаемые льды.
Выслушав нас, начальник под влиянием моих слов и благожелательной поддержки Коли, который, разводя руками, говорил, что «если для науки важно», то он, конечно, «готов в лепешку разбиться», разрешил взять машину вместе с Колей на двое суток.
– Ну и горазд же ты врать! – восхищенно качал головой Коля, когда мы уже усаживались в машину.- Если бы я не знал, в чем дело, ей-ей я бы поверил, что тебе и верно надо какие-то сучки из льда тягать!
Я молчал, потому что и раньше хорошо знал, что начальники дали бы мне машину,- я знал это так же хорошо, как то, что не будь у Коли желания поохотиться на архаров.
машина бы не работала: оказалось, что искрит динамо, радиатор течет и прочее и тому подобное, а потому ехать невозможно.
Мы почти насильно посадили в машину начальника метеостанции, который не прочь был погостить у нас денек-другой. Начальник явно огорчился теми совершенно нежелательными последствиями, которые вызвало его неосторожное сообщение о вмерзшем в лед корне. Но сопротивляться нам с Колей он не мог. Наскоро забросив в кузов резиновую лодку, винтовки, гербарные прессы, спальные мешки, продовольствие, мы на бешеной скорости, заносясь на поворотах, вылетели на тракт.