Троя. Грозовой щит

Геммел Дэвид

– Но они могли бы.

– Лучше, я думаю, найти шлюху. Так не рискуешь обидеть Гектора.

– О, хорошая мысль, – съязвил Банокл. – Шлюхам нужно платить.

Каллиадес залез в свой кошелек, висящий на поясе, и вытащил пять серебряных монет. Банокл был поражен.

– Откуда ты их взял?

– Мне их дал Одиссей. И говорит, что даст еще пятьдесят. Я продал ему доспехи Идоменея.

– Они стоят больше, чем пятьдесят пять серебряных монет. Молодой микенец покачал головой.

– Не для меня. Идоменей – царь. Я не могу требовать, чтобы он вернул свой долг. А Одиссей может. Все просто. Ну, ты хочешь эти монеты?

Банокл усмехнулся.

– Я хочу то, что на них можно купить, – сказал он.

– Сначала давай найдем дворец Гектора.

Двое друзей покинули Поле собрания и направились обратно в город.

– Сколько женщин мне можно купить на эти пять монет? – спросил великан.

– Я забыл спросить у Одиссея, сколько здесь стоят шлюхи.

– Не похоже на тебя, чтобы ты забывал такие важные вещи, – заметил Банокл. – Ты пойдешь со мной на поиски шлюх?

– Нет. Я вернусь на берег. Одиссей велел Пирии спать на «Пенелопе». Она прибудет во дворец позже.

– Почему?

– Одиссей хочет выяснить, не остановился ли кто-нибудь из царей рядом с дворцом Гектора. Если ее узнают, это может быть опасно для нее.

– Так ты проведешь ночь, охраняя ее?

Великан покачал головой. Дорога впереди расширилась, и они увидели рыночную площадь, уставленную палатками. Там расположились магазины и торговые места, где можно было поесть – под яркими навесами стояли столы. Банокл схватил друга за руку.

– Пойдем, – сказал он. – Нам нужно поговорить.

– Мы разговариваем.

– Мне нужно выпить, чтобы начать такой разговор, – возразил его товарищ. Каллиадес последовал за ним к маленькому столу, который стоял у холодной каменной стены. Банокл заказал вина, наполнил кубок и осушил его.

– Ты помешанный, Каллиадес? – спросил он.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я думаю, что понимаешь. Ты влюбился в нее.

– Я просто беспокоюсь о ее безопасности.

– И дерьмо свиньи пахнет, как жасмин! Мне нравится эта девушка, Каллиадес, поэтому не обманывай меня. У нее есть смелость и сердце, и, если бы это было заложено в ее природе, она стала бы прекрасной женой. Но это не заложено в ее природе. Тебе, как и мне, хорошо известно, что любимый человек, которого она ищет, – это женщина.

Молодой микенец вздохнул.

– Я не выбирал, кого любить, – сказал он. – Но я решил защищать ее и обещал доставить в целости и сохранности к ее любимому человеку. Я сделаю это, а потом мы расстанемся.

– Ты пообещал это?

Каллиадес налил себе кубок вина и сделал глоток. Воцарилось молчание.

– Думаю, что нет, – заметил Банокл. – На что ты, в самом деле, надеешься? Что ее любимая отвергнет ее? Что она упадет в твои объятия? Что ты вылечишь всю ее печаль? Этого не произойдет. Братья не могут этого сделать для своих сестер. А она именно так относится к тебе. И так будет всегда.

– Я знаю это, – признался молодой воин. – Я знаю, что все, что ты говоришь – правда, но… Я также знаю, что есть какая-то причина, по которой она вошла в мою жизнь. Я не могу это объяснить, Банокл. Мне было предназначено встретить ее. Только такую правду понимает моя душа.

Глядя в светлые глаза своего друга, он не увидел там понимания. Банокл пожал плечами и улыбнулся.

– Делай то, что должен, мой друг. Иди и гуляй под луной с женщиной, которую ты любишь. Я найду кого-нибудь, кто не любит меня, и оттрахаю ее, пока мои глаза не вылезут из орбит.

Напряжение, возникшее между ними, исчезло, и Каллиадес рассмеялся.

– Это хороший план, – одобрил он. – Простой и ясный, с четко поставленными целями. Я надеюсь, что ты сможешь придерживаться его.

– А почему бы и нет?

– Потому что, когда ты напиваешься, то ищешь шумные ссоры, чтобы принять в них участие.

– Не сегодня, – возразил Банокл. – Сегодняшняя ночь предназначена для вина и женщин. Я клянусь тебе в этом.

Глава 19 Лук для Одиссея

Многие люди говорили о своей любви к Трое, грезя о ее красоте. Для Рыжей толстушки это был просто каменный город, место, где можно заработать серебряные монеты и золотые безделушки. По правде говоря, она считала, что чувство, о котором говорят мужчины, это просто любовь к богатству. Троя была богатым городом, и те, кто преуспевали в нем, становились богатыми. Даже у старого булочника, к дому которого она теперь устало брела, были золотые монеты и повозка, забирающая его из города. Его хлеб и выпечку покупала знать, ее подавали на пирах и в собраниях. У булочника было шесть рабов и ферма рядом с городом, с которой ему поставляли зерно. Он был превосходным клиентом. Его достоинство всегда было мягким, с ним было легко иметь дело, но его благодарность не знала границ. В конце рабочего дня Рыжей не хотелось проводить время с молодым клиентом.

Она брела по мелким улочкам, серебряные монеты, которые она заработала сегодня, были аккуратно пришиты к ремню и спрятаны в складках ее длинного красного плаща. Между серебряными монетами лежали тонкие кусочки дерева, чтобы металл не звенел при движении. Эти улицы в Нижнем городе были заполнены карманниками и ворами, большинство из них работало на Силфаноса. Хотя она платила, как и все шлюхи Нижнего города, ежемесячно Силфаносу, все же разумнее было припрятать свое богатство. В мешке на поясе Рыжая носила пригоршню медных монет на случай, если к ней подойдет какой-нибудь предприимчивый грабитель.

Этот день принес ей прибыль, и, если бы не ожидание того, что булочник ей щедро заплатит, она бы вернулась домой и сидела в своем маленьком саду с кувшином вина. Но в ее кладовке не было еды, а ей очень нравился медовый пирог, который он готовил.

У нее болела спина при ходьбе, и она была голодна. Мысль о медовом пироге придавала ей сил.

Пройдя по переулку, толстушка оказалась на маленькой площади. До нее донесся смех, Рыжая посмотрела туда, где сидела группа мужчин. Одним из них был Силфанос. Он и трое его людей пили с молодым, крепко сложенным воином в старых доспехах. Было очевидно, что светловолосый мужчина пьян и счастлив. «Мужчина должен всегда умирать счастливым», – подумала Рыжая. Когда наступит ночь и улицы опустеют, Силфанос и его люди нападут на пьяного и ограбят его. Наверное, эти доспехи стоят два десятка монет.