Троя. Грозовой щит
Шрифт:
– Трагическая потеря для его народа, – вздохнул царь Микен. – И я боюсь, что его смерть будет не последней. Мне сообщили, что другого царя объявили врагом Трои. Кто бы это ни был, ему повезет, если он покинет город живым.
– Ты предполагаешь, что это Приам убил Эионея?
– Я не ссорился с ним. Наверное, он готовился расторгнуть свой союз с Троей.
Одиссей не поверил этой лжи ни на секунду, но ничего не возразил.
– А кого из царей назвали врагом Трои? – спросил он.
– Я не знаю. Но мне бы хотелось это знать. Это очень странная история.
Как раз в этот момент в толпе раздался крик, и бегунов попросили занять места у линии старта в западной части дорожки. Судья поднял руку. Толпа замолчала.
– Вперед! – закричал он. Двадцать бегунов бросились вперед, к шесту, обозначающему финишную прямую. Несколько судей ждали там, чтобы заметить первую пятерку, которая пересечет линию. Эти бегуны пройдут в следующий тур.
Каллиадес финишировал вторым. За этим забегом были и другие. Одиссей наблюдал за ними, время от времени делая ставки с Нестором и Идоменеем на кого-нибудь из бегунов. Затем он покинул ограждение и прошел вокруг стадиона туда, где проводились соревнования по метанию копья. Биас метал хорошо, но царь Итаки заметил, что чернокожий моряк потирает плечо. «Он выглядит довольно усталым, – подумал Одиссей. – К концу соревнований его плечо превратится в настоящий очаг боли».
Затем в отдалении он увидел Геликаона, который стоял рядом с Приамом. Его сердце охватила радость, и царь Итаки помахал ему рукой, чтобы привлечь внимание юноши. Он был убежден, что ему это удалось, потому что темноволосый Геликаон посмотрел в его сторону, а затем отвернулся. Одиссей наблюдал за тем, как он пробирался сквозь толпу, пока не исчез из вида.
«Мальчик выглядит худым и изможденным, – подумал он. – И при таком количестве микенцев в Трое ему не следовало показываться на людях. Но я подниму ему настроение, когда мы поговорим. Геликаон будет рад узнать, что поставки олова с Семи холмов превзошли все ожидания и прибыль за последний сезон была огромной».
Проголодавшись, Одиссей подошел к палатке с едой, где насладился в тени изысканным троянским кушаньем – мясом и травами, которые были завернуты в широкий лист, маринованный в вине. Затем он снова обошел стадион и вернулся в ограждение, где находился Агамемнон вместе с царем Пелеем и его сыном Ахиллом.
Царь Итаки посмотрел на дородного царя и вспомнил о Пирии и о том, как она отрезала свои белокурые локоны, будучи ребенком. Он знал, как и большинство западных царей, об отвратительных сексуальных пристрастиях Пелея, но теперь ему было известно еще об одном злом поступке, совершенном этим человеком.
«Теперь посмотри, что ты заставила меня сделать, потаскушка!»
Ужасно, что он изнасиловал собственного ребенка, но то, что он заставил ее поверить, что это ее вина, было верхом подлости.
– Рад нашей встречи, – сказал Пелей, протягивая ему руку.
– Ты должен простить меня, – ответил Одиссей, избегая рукопожатия. – Я только что съел сладкое мясо, и мои руки липкие от меда, – он повернулся к Ахиллу: – Рад видеть тебя, парень. Говорят, что ты станешь чемпионом Игр.
– Здесь нет настоящий бойцов, – угрюмо заметил юноша. – Кроме, наверное, твоего человека, Леукона.
– Он опытный боец.
Состоялось еще несколько забегов. Пелей и Ахилл отошли к Идоменею и Менестеосу, царю Афин. Агамемнон наклонился к Одиссею:
– Ты не слишком любишь Пелея?
– Я едва его знаю. Итак, расскажи мне о враге Трои.
– Я знаю только часть истории. Дай мне время, и я узнаю больше. Ты помнишь убийцу Карпофоруса?
– Только по слухам.
– Он погиб, ранив ужасного Геликаона. Но он умер не в ту же секунду. Кажется, Карпофорус также был виновен в убийстве отца Геликаона.
Одиссей внезапно почувствовал озноб, у него свело желудок.
– Что такое? – спросил Агамемнон. Его темные глаза наблюдали за царем Итаки.
– Слишком много мяса, – ответил Одиссей. – Продолжай.
– Я мало, что могу рассказать. Карпофорус сказал Геликаону, кто заказал смерть его отца. Геликаон сообщил об этом Приаму. Как тебе известно, царь Трои был кровным родственником его отца. Кузеном или вроде того. Законы чести требуют, чтобы он объявил человека, заказавшего смерть Энхиса, врагом Трои. Я сомневаюсь, что этот человек – простой торговец, похоже, что он царь. Вопрос в том, кто это? Энхис не был врагом Микен. Я думаю, что это мрачная тайна.
Одиссей видел, что Агамемнон внимательно на него смотрит.
– Я не сомневаюсь, что скоро на эту историю прольется свет, – сказал он и отошел от царя Микен. Он заметил идущих мимо Каллиадеса и Банокла. Выйдя вперед, он подозвал к себе двух друзей. У Банокла распух правый глаз и была разрезана губа, но он был в прекрасном настроении.
– Ты видел меня, Одиссей? – спросил он. – Я завалил этого хетта шесть раз. – Великан поднял кулак. – Молот Гефеста!
– Ты хорошо сражался, – похвалил его царь. – Вы сейчас возвращаетесь во дворец?
– Нет, – покачал головой Банокл. – Я иду в Нижний город, чтобы увидеться с другом.
– Я направляюсь на «Пенелопу». И был бы благодарен вам за компанию, – сказал Одиссей, глядя на Каллиадеса. Глаза воина сузились. Затем он кивнул.
– Для нас большая честь пройтись с тобой, царь Одиссей.
– Да? – удивился великан.
– Закон дороги, – объяснил ему Каллиадес.
– Держитесь поблизости и будьте начеку, – велел им царь Итаки, направившись к Верхнему городу. Двое воинов последовали за ним.
Пока Одиссей шел, в нем проснулась холодная ярость, намного более сильная, чем те вспышки гнева, которыми он был известен. Она ожила в нем, глубоко внутри, пробуждая мысли и чувства, которые он прогнал от себя почти пятнадцать лет назад.
Теперь Приаму было известно, что Одиссей нанял Карпофоруса, чтобы убить отца Геликаона.
И поэтому его объявили врагом Трои. Этот факт сам по себе вызывал в царе Итаки чувство великого сожаления. Но это было вполне понятно.
Однако Приам не избрал для себя благородный путь: вызвать Одиссея во дворец и изгнать его из Трои. Вместо этого он решил унизить и опозорить его. Холодная ярость поднималась в нем, охватывая все тело. Было ясно, что последует за этим. Во время Игр Приам будет пытаться разделить царей запада, подкупать жадных и запугивать слабых. Он не мог позволить Одиссею покинуть Трою живым, чтобы тот мог заключить союз с Агамемноном. Приам знал, что Нестор с Пилоса и даже Идоменей начнут колебаться, если Одиссей присоединится к рядам микенских заговорщиков.