Троя. Грозовой щит
Шрифт:
Глава 22 Грабитель городов
Приам выделил целый день для оплакивания смерти царицы. Все соревнования прекратили, даже рыночным торговцам запретили продавать их товары. Сотню буйволов, шестьдесят коз и две сотни овец принесли в жертву Гадесу, Хозяину Подземного мира, а мясом накормили тысячи людей, которые собрались на холмах вокруг города. Тело Гекубы отнесли обратно во дворец, завернули в золотые одежды, а затем торжественно положили в покоях царицы.
Верховная жрица Храма Зевса заявила, что смерть царицы оплакивают даже небеса, потому что на городом нависли тучи и большую часть дня лил дождь.
Некоторые жрицы шептались между собой, что смерть царицы – это плохой знак перед свадьбой ее сына, но открыто не высказывались.
Во дворце Полита Агамемнон, царь Микен, узнав о смерти царицы Трои, пытался скрыть свою радость. Гекуба была страшным врагом, ее люди погубили огромное количество микенских шпионов. В прошлом благодаря ее советам Приам много раз менял свои слишком поспешные решения. Без нее царь Трои станет слабее, и Агамемнон с легкостью сможет осуществить вторжение.
Двери в основном зале были закрыты и охранялись большую часть вечера, здесь обсуждались вещи, которые не должны были услышать чужие уши. Собравшиеся цари разговаривали о снабжении и поставках, передвижениях армии и защите города.
Агамемнон слушал их речи и мало что предлагал сам. Он знал, как нужно вести войну, и множество его планов тайно воплощалось в жизнь. Однако не было никакого вреда в том, чтобы другие предлагали свои идеи. Агамемнон позволял им тем самым верить, что их участие в этом деле имеет больше значения, чем на самом деле.
Идоменей говорил подробно, как и Пелей.
Одиссей говорил мало и не возражал против диких идей Идоменея. Даже если царь Итаки был больше рассказчиком историй, чем стратегом, он по крайней мере привлек остальных царей. Вскоре за ним последует и другие союзники. Шестнадцать правителей решили принять участие в войне, предложив четыреста семьдесят кораблей и около шестидесяти тысяч воинов. Агамемнон посмотрел на Идоменея. Все-таки оставалась возможность, что Приам подкупит золотом царя Крита и тот изменит свое решение под конец. Идоменея всегда можно было купить, предложив более высокую цену. Это было заложено в природе человека, предком которого был крестьянин. Агамемнон перевел свой взгляд на более старого Нестора. Он был не из крестьянского рода, но в его голове также звучала музыка коммерции. Война принесет ему убытки в торговле и доходах. Но он будет на их стороне – особенно теперь, когда Одиссей заявил о своем участии.
Какая это была удача! Царь Итаки в сопровождении пяти охранников прибыл во дворец вчера вечером. Агамемнон пригласил его войти, и они вдвоем уединились в маленькой боковой комнате.
– Я не могу остаться сегодня вечером, – сказал Одиссей. – У меня есть дела, которые я должен закончить. Я просто пришел сообщить тебе, что Итака с пятьюдесятью кораблями и двумя тысячами людей к твоим услугам, Агамемнон.
Царь Микен стоял какое-то время, молча глядя ему в глаза. Затем он сказал:
– Приятно это слышать, но я должен признаться, что очень удивлен.
– Мы еще поговорим об этом, – мрачно пообещал Одиссей. – У тебя есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер?
– У меня нет таких планов, которые нельзя было бы отменить.
– Тогда я приду сюда вместе с Идоменеем и Нестором.
– Они тоже с нами?
– Они будут с нами. Агамемнон протянул руку.
– Добро пожаловать, Итака, – сказал он. – Теперь ты брат микенцев. Твои проблемы – наши проблемы, твои мечты – наши мечты.
Одиссей пожал руку. Рукопожатие было крепким.
– Благодарю, Микены, – торжественно ответил он. – С этим рукопожатием твои враги становятся нашими врагами, а твои друзья – нашими друзьями.
В главном зале сидел пьяный царь Фессалии, откинув голову на спинку кресла.
– Прощай, старая ведьма, – сказал он, поднимая свой кубок.
– Не злорадствуй, мой друг, – посоветовал ему Агамемнон. – Даже в разгар нашей вражды нам следует немного посочувствовать Приаму, потому что, говорят, он очень ее любил.
– Чума побери это сочувствие, – пробормотал Пелей. – Старая ведьма зажилась на свете.
– Как и мы все, – согласился Одиссей. – Некоторые умирают быстрее других.
Пелей сел прямо в своем кресле, мутными глазами глядя на царя Итаки.
– Что это значит? – прорычал он.
– Похоже, что я говорил на каком-то непонятном хеттском наречии? – нехотя поинтересовался царь Итаки.
Пелей злобно посмотрел на него.
– Ты мне никогда не нравился, Одиссей, – сказал он.
– Не удивительно. Тебе не нравятся люди, пережившие возраст полового созревания.
Пелей вскочил с кресла, пытаясь найти свой кинжал. Агамемнон быстро встал между ними.
– Достаточно, мой друг! – велел он, схватив Пелея за запястье. – Нет необходимости, чтобы мы нравились друг другу. У нас есть общий враг, на котором нужно сосредоточиться.
Он почувствовал, что Пелей расслабился и был благодарен за то, что ему помешали. Царь Микен повернулся к Одиссею.
– У тебя было ужасное настроение весь вечер. Пойдем со мной в сад. Воздух освежит тебя.
С этими словами Агамемнон распахнул дверь и вышел в прохладу вечера. Царь Итаки последовал за ним. Охранники шли на достаточном расстоянии, чтобы не слышать их разговор.
– Ты все еще рассержен, Одиссей? – спросил царь Микен.
– Чувства – это сложно. Я ненавижу Пелея. Мне нравятся Гектор и Геликаон. Но теперь Пелей – мой союзник, а двое моих друзей – мои враги. Конечно, я рассержен. Но мой курс определен, а парус распущен. Меня объявили врагом Трои, и теперь они узнают, что это значит.
Агамемнон кивнул.
– Ты говоришь о Геликаоне. Сегодня мои люди убьют его. Это было ложью, но царю Микен нужно было увидеть реакцию Одиссея.
Царь Итаки засмеялся.
– Я думаю, ты попытаешься это сделать в свое время, – сказал он. – Это разумный план. Геликаон – прекрасный боец, хороший полководец и превосходный моряк. Но это случится не сегодня.
– Не сегодня? Почему?
– По двум причинам. Во-первых, ты не уверен во мне, Агамемнон. Я мог бы уйти отсюда и предупредить мальчика. Это означало бы, что твоих людей захватят в плен, и они выдадут тебя. Или, если у них все получится, я мог бы отправиться к Приаму и сообщить о твоем заговоре, и тебя привлекли бы к суду за то, что ты нарушил перемирие. Благодарность Приама могла быть такой большой, что он бы забыл о своей вражде и снова объявил бы меня своим другом.
Агамемнон кивнул.
– У тебя острый ум, Одиссей.
– Да, это правда, – он посмотрел на царя Микен и вздохнул. – Я бы посоветовал тебе отбросить в сторону беспокойство относительно меня, но это не в твоем характере. Поэтому я буду продолжать говорить искренне, пока ты не поймешь, что союз со мной надежен. Я надеюсь, что Геликаон выживет. Но, чтобы мы преуспели в этом предприятии, Дардания должна быть в смятении. Только тогда твои войска смогут пересечь Геллеспонт со стороны Фракии и вторгнуться на север Троянских земель.