Троя. Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
Теперь Геликаону все это казалось сном – ужасная, кровопролитная битва в мегароне. В предрассветной тишине трудно было поверить, что сегодня ночью погибли люди, а судьба всего царства зависела от этой битвы. Но, несмотря на всю трагедию и жестокость битвы, не этим были заняты его мысли. Все, о чем он мог думать, – это о Гекторе и Андромахе. Он был счастлив, что его друг выжил. Но в любое другое время он был бы на вершине радости. В нем боролись противоречивые чувства. Возвращение Гектора положило конец счастью, за которое он сражался. Счастливчика охватил гнев. «Я не позволю этому случиться», – сказал он вслух и представил себе, как возвращается во дворец за Андромахой. Он мог встретиться с Приамом и предложить ему что-нибудь за свободу Андромахи. Реальность пронзила дарданца, словно холодный ветер. Приам не отпустит ее. Царь представил ее перед троянским обществом. Та женщина была залогом договора, заключенного с царем Фив.
«Тогда я ее украду, – решил Геликаон. – Мы переплывем Зеленое море и будем жить далеко от Трои. Этим поступком я опозорю Гектора, вызову беспорядки и послужу причиной гибель Дардании, буду жить, опасаясь наказания и смерти. Разве в этом и состоит любовь? – спросил он себя. – Разве такую жизнь заслуживает Андромаха? Стать презираемой изгнанницей, клятвопреступницей, отверженной семьей?» Геликаон чувствовал себя опустошенным, словно его покинула вся его сила.
Когда небо посветлело, воздух наполнился пронзительными криками жизнерадостных и голодных чаек, которые камнем падали в воду и ныряли за добычей. На берегу, позади Геликаона, микенцы садились на свои галеры. Раненых поднимали на палубу, а оружие тащили в рыболовных сетях. Геликаон видел, как связанного Ко-ланоса, грубо толкая, повели к кораблю. Он упал на колени. Микенский воин ударил его, заставив встать на ноги. С наступлением рассвета галеры начали спускать на воду, последние члены команды карабкались на борт. Ге-ликаон наблюдал, как подняли мачты, и моряки заработали веслами. Троянские воины строем ушли с берега и направились вверх по высокому холму к городским воротам.
Когда галеры отплыли на запад, над водой эхом разнесся пронзительный крик. Это был крик боли. Еще один. Раздавались ужасные вопли, которые становились все слабее по мере того, как галеры удалялись. Геликаон услышал тихие шаги, повернулся и увидел, что к нему идет Андромаха в длинном зеленом плаще. Поднявшись с перевернутой лодки, он развел руки, обнял и поцеловал ее в лоб.
– Я люблю тебя, Андромаха. Ничто не сможет это изменить.
– Я знаю. Наши жизни никогда нам не принадлежали.
Он взял ее за руку и поцеловал ладонь.
– Я рад, что ты пришла. У меня не было сил, чтобы разыскать тебя во дворце. Я бы совершил какое-нибудь безумство и погубил бы всех нас.
– Не думаю, чтобы ты на такое способен, – тихо сказала она. – Лаодика рассказала мне, что ты любишь Гектора как брата. Ты не смог бы ничего сделать, что опозорило бы его. Я знаю тебя, Геликаон. И ты должен знать меня. Я никогда не опозорила бы мою семью. Мы оба ставим долг превыше всего.
– Такой долг – это проклятие! – воскликнул он со злостью. – Я ничего не хочу так в этом мире, как уплыть с тобой, жить вместе, быть вместе.
Он посмотрел на небо. Солнце окрасило облака в золотой и пурпурный цвет, но на западе небо было ясное и чистое.
– Я должна идти, – сказала Андромаха.
– Останься еще немного, – попросил он, взяв ее за руку.
– Нет, – печально покачала она головой. – С каждой минутой моя решительность тает. – Девушка забрала свою руку. – Пусть боги даруют тебе великое счастье, любимый.
– Я счастлив, что они подарили мне нашу встречу. Это больше, чем я заслуживал.
– Ты приедешь на мою свадьбу весной?
– Ты бы хотела этого?
По ее щекам потекли слезы, он увидел, как она старается держать себя в руках.
– Я всегда буду желать, чтобы ты был рядом, Геликаон.
– Тогда я буду там.
Андромаха повернулась и посмотрела на море.
– Лаодика и Аргуриос умерли, держась за руки. Ты думаешь, они сейчас вместе? Навсегда?
– Я надеюсь на это всем своим сердцем.
Закутавшись в плащ, она посмотрела ему в глаза.
– Тогда прощай, царь Эней, – сказала она и пошла прочь.
– Прощай, богиня, – прошептал Геликаон. Она услышала его слова и остановилась. А затем продолжила свой путь, не обернувшись. Он стоял и смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась в высоких воротах. Андромаха не оглянулась.
Эпилог
Золотое ожерелье
С приходом весны в Дардании воцарился мир. Воины Геликаона искоренили все разбойничьи шайки, благодаря усилиям и помощи городов и селений. Главы общин, наладили отношения с властями Дардании и больше не чувствовали себя изолироваными – на пиру в честь Персе-фоны, крторый открывал новый сезон, царило веселье.
Царица Халисия в золотом лавровом венке и посохом Де-метры в руках возглавила процессию жертвоприношения к гробнице на вершине скалы. Царь Геликаон шел рядом с ней. Беременность царицы теперь нельзя уже было скрыть, но никто не позволял себе делать замечания по этому поводу. Халисия поначалу тяжело переносила молчание подданных – ей казалось, что за ним что-то скрывается. Возможно, презрение, жалалость или же отвращение.
Когда начались танцы и зазвучали песни, она вернулась в крепость, в сад на вершине скалы. Сад зарос, и царица решила проводить здесь больше времени в полном одиночестве, ухаживая за цветами и кустами. Но сегодня она просто сидела, глядя на сверкающее море. Внизу, в бухте, царица увидела «Ксантос», на палубах которого суетились люди, готовясь к плаванью. Вчера причалил первый корабль, груженный медью и оловом, – первый в этом сезоне. Он привез подарок для Геликаона, который очень его рассмешил. Друг прислал ему с Кипра красивый лук с серебряной тетивой. К подарку прилагалась короткая записка: «Теперь ты в самом деле Повелитель Серебряного лука». Халисия спросила Геликаона об этом, и он рассказал давнюю историю о голодной девочке, которая приняла его за бога Аполлона.
– Кажется, что это было очень давно, – сказал он.
– И ты помог ей? – Царица засмеялась. – Глупый вопрос. Конечно, ты помог ей. В этом ты весь.
Счастливчик получил послания из Трои и показал жене. Мятежника Агатона видели в Милете, когда он нанимался на микенский корабль. Антифона приблизили к царю, а за участие в раскрытии заговора Приам подарил ему дворец. Последняя новость обрадовала Геликаона.
– Он – хороший человек, – сказал Геликаон. – Антифон всегда мне нравился.
Легкий ветерок подул на вершине скалы. Халисия прошла по саду, вдоль горной тропы. Она все еще слышала звучащую в отдалении игру флейт и смех гостей. Такие приятные звуки. «В мире слишком мало смеха», – подумала царица. Она сидела в тени утеса и наблюдала за чайками, вьющимися над «Ксантосом». Халисия немного задремала на солнце. Когда она проснулся, время уже близилось к закату. Посмотрев на горную тропу, царица увидела идущего по саду Геликао-на. У нее перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее. Счастливчик переоделся и снял царское одеяние, в котором присутствовал на жертвоприношении в честь Персефоны. Теперь на нем была простая белая туника до колен, расшитая по краям золотой ниткой.
И царица вспомнила видения той ужасной ночи, когда микенцы изнасиловали ее и убили Диомеда. Халисия почти поверила, что они были навеяны пережитым ею кошмаром. Тогда ей привиделся Геликаон, который искал ее на вершине скалы в белой тунике. У женщины пересохло во рту, ей захотелось спрятаться от мужа, но он увидел ее и помахал рукой. Поднявшись на ноги, Халисия встречала его. У него в руках был маленький сверток.
– Я подумал, что найду тебя здесь, – сказал Счастливчик. – Мы должны поговорить.