Троя

Шлиман Генрих

Диафрагма, которая разделяла две чаши, скрепляла две стороны глиняного цилиндра и мешала им сгибаться до полного обжига».

«(с. 229). Однако тот факт, что Аристотель называет «амфикипеллом» кубок, образующий двойной сосуд, не доказывает, что поэм имел ту же самую форму. Сам Аристотель не говорил этого, и если даже мы признаем, что он считал «двойной бокал» своего времени прямым потомком гомеровского кубка, то его мнение было бы чистым предположением. Кроме того, мы знаем, что слово , которое в поэмах является синонимом , в других греческих диалектах обозначало тип сосуда, отличающийся от того, о котором говорил Аристотель; так, киприоты называли этим именем сосуд с двумя ручками, критяне кубок с двумя или четырьмя ручками» [248] . Итак, то, что это название было в общем употреблении у киприотов, имеет для нашего исследования тот же и даже больший вес, нежели обозначение, использованное у Аристотеля, поскольку хорошо известно, что греческое население этого острова сохранило много особенностей гомеровского языка [249] . Далее профессор Хельбиг повторяет гомеровские свидетельства, на которые впервые указал я (см.: Илион. Т. 2. С. 429–431), насчет того, что , , , и являются синонимами, и он полагает, что из того же гомеровского свидетельства Аристарх взял представление о том, что амфикипелл был снабжен двумя ручками (с. 231). «Чаши для питья с двойным сосудом и двумя ручками не могли существовать, поскольку такая чаша пока еще не найдена и не оставила никаких свидетельств своего существования в вещественных памятниках. Гомеровский не мог быть ничем другим, как простым кубком с двумя ручками, и эта теория подтверждается

вещественными примерами, поскольку, как доказали раскопки доктора Шлимана в Трое и Микенах, такой вид чаши для питья был во всеобщем и повсеместном использовании задолго до того, как появились гомеровские поэмы (с. 232). То же можно сказать и об образцах, которые следуют по времени за гомеровским веком на кладбищах Камира и Этрурии [250] . К этому можно добавить свидетельства, что в позднейшие времена этот тип кубка также занимал важное место в религиозных обрядах: на погребальных монументах жрецы держат его в руках как отличительный знак своего достоинства [251] . Почти всегда такой кубок был атрибутом Вакха, бога вина [252] , и он всегда присутствует в руках хтонического бога на спартанских рельефных скульптурах [253] . Позднейшие греки называли такой кубок , в то время как ионийский современник гомеровских поэм мог бы назвать его или . Такой тип кубка подходит для всех случаев, в которых он упоминается в гомеровских поэмах (с. 233). Простой кубок с двумя ручками подходил для того, чтобы вычерпывать вино из сосуда для смешивания вина (кратера), держа только за одну ручку, его можно было поднести ко рту; он вполне годился для того, чтобы передавать его по кругу среди гостей при возлияниях и чтобы пирующие предлагали его вновь прибывшему гостю. Ручки могли быть горизонтальными [254] или вертикальными [255] , однако поэмы не дают нам никаких указаний на то, какой из двух типов предпочитали в эпоху Гомера».

248

Судя по всему, профессор Хельбиг не знал, что я процитировал эти примеры в «Илионе» на с. 302.

249

Эта особенность кипрского диалекта была отмечена Дееке и Сигизмундом (см. Curtius G. Studien zur griechischen und lateinischen Grammatik, VII. 1875. S. 262), а также M. Бреалом (Breed M. Sur le dechiffrement des inscriptions Cypriotes // Journal des savants. Aout et Sept. 1877. P. 16–17); далее Аренсом в журнале «Филологус» (Philologus, XXXV. P. 36, 49). Мы также можем напомнить читателю, что киприоты сохранили использование гомеровских боевых колесниц вплоть до начала V в. до н. э. (см.: Геродот. V. 113).

250

Salzmann. Necropole de Camiros. PI. 2, 33, 38.

251

Например, на стеле (stele) Лисея (Lyseas). Mitteilungen des Archaeologischen Instituts in Athen. 1879. PI. I. P. 41.

252

Его также держит в руках архаический идол Вакха на вазе, изображенной в Моп. dell' Inst. VI. PI. XXXVII.

253

Mitteilungen des Archaeologischen Instituts in Athen. 1877. PI. XX, XXIII, XXIV.

254

Таковы два кубка из Камира (Salzmann. Necropole de Camiros. PI. 33, 38), опубликованные в книге Урлиха (Urlichs. Zwei Vasen altesten Stils. Wurzburg, 1874).

255

Именно таковы все кубки, найденные Шлиманом в Трое и в Микенах.

(с. 234) Этимологии. «Г. Курциус [256] сравнивает слово с «пещера» и с cup-а, «бочка». Если это правильно, тогда амфикипелл должен был представлять собой кубок с двойным сосудом, что, как мы обнаружили, неверно. Если же являлся кубком с двумя ручками, тогда представляется очевидным, что корень здесь -, как в capere. Как римляне образовали от этого корня слова cap-ulus – «ручка», capi-s – «чаша или кубок с ручкой», умбры – capis, имевшее то же значение, что предыдущее латинское слово, то очень возможно, что в глубокой древности греки образовали от того же корня существительное - (ср.
– ), «ручка». Поскольку гласная является здесь эолийской особенностью, то -, видимо, связано с -, обычным словом для обозначения ручки, и относится к нему точно так же, как относится к , к , к и к (с. 235) От позднее было образовано прилагательное --, (ср. = folium, = alius), чтобы выразить понятие «снабженный ручкой», и отсюда – «снабженный ручками с обеих сторон». Во время Аристотеля слово могло получить другое значение, отличное от того, что оно имело у Гомера, и могло обозначать вазу с двумя чашами. Даже у Гомера используется как существительное без ; с течением времени оно вполне могло начать значить просто чашу, с ручками или без. Таким образом, вполне естественно, что Аристотель решил назвать чашу с двумя ручками . Тот , из которого пил Одиссей, прощаясь с Аретой, а также те , которые мы видим в руках женихов Пенелопы, были, как можно предположить, похожи на Вакха.

256

Grundziige der Griechischen Etymologie, 4th ed. S. 158. В остальном этот же ученый, которому я написал, подвергнув мою этимологию своему авторитетному суждению, любезно ответил мне, что считает, что она приемлема, и предоставил мне некоторые материалы, далее ее подтверждающие.

Этот факт имеет существенное значение для оценки состояния общества во времена Гомера. Цивилизация греков на момент написания поэм представляет собой необычную смесь несходных элементов. С одной стороны, мы видим остатки примитивной индогерманской стадии варварства. Ахилл все еще чтит тень Патрокла человеческими жертвоприношениями (с. 236) [257] . Гигиена, которая является одной из характернейших черт классической Греции, все еще оставляет желать лучшего [258] . Использование бань еще редко, еда отличается первобытной простотой [259] . С другой стороны, со всеми этими варварскими элементами смешана утонченность восточной цивилизации; элегантность и роскошь в одеждах, особенно у женщин. Супруги василевсов в своих костюмах азиатского стиля напоминают скорее одалисок (женщин гарема) царя Соломона, нежели афинских женщин эпохи Перикла, и источают запах азиатских духов [260] , который странным образом контрастирует с «ароматами» навоза во дворе [261] . Однако люди, чья внешняя жизнь в основном представляет собою смесь варварства и азиатской роскоши, развили свою внутреннюю жизнь до уровня уже вполне эллинского, или классического. Это качество находит превосходное выражение в пластической точности эпических описаний. Восторг перед физической красотой – истинно классический. Ни в какой народной поэзии не существует персонажа, который бы с такой полнотой, как Елена, воплощал бы демоническую силу красоты. Когда Гектор убит и лишен своей брони, ахейцы восхищаются совершенной формой его обнаженного тела [262] . У них уже то же самое эстетическое чувство, что много веков спустя проявили афинские воины при Платее перед телом персидского военачальника Масистия (с. 237) [263] . Типы божеств, представлявшиеся перед их умственным взором, очень похожи на те, что показывает нам искусство V века до н. э., и прославленные стихи «Илиады», где описывается, как Зевс кивает в знак согласия на просьбу Фетиды, уже содержат в зерне то понятие, которое Фидий выразил в своем Юпитере Олимпийском [264] .

Нужна была только возможность дать поэтическим представлениям адекватную форму из глины или камня». Далее профессор Хельбиг говорит, что цель его лекции – установить новый факт, который объединяет общественную жизнь современников Гомера с жизнью классического периода: «…кубок с двумя ручками, который ионийцы использовали тогда, когда гомеровские песни впервые прозвучали на их пирах, был прямым предком высокого , а также плоского, с изящным профилем, килика, который сверкал в руках Перикла и Софокла».

257

II. XVIII. 336; XXI. 27–32; XXIII. 175.

258

Helbig. Die Italiker in der Po-Ebene. Leipzig, 1879. P. 4.

259

Idem. P. 74–76.

260

II. XIV. 171–174; XXIII. 185–187; Od. II. 339; VIII. 364; XVIII. 192–194; Hymn. Нот. IV. (гимн Афродите), 61; XXIV. 3; II. VI. 483: «Дитя к благовонному лону прижала» (об Андромахе). Ср.: Hehn. Kulturpflanzen und Haustiere, 3rd. ed. S. 90–93.

261

II. XXIV. 640; Od. XVII. 290–300.

262

II. XXII. 370, ср. также XXII. 71–76.

263

Геродот. IX. 25. s II.

264

I. 528–530:

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:Быстро власы благовонные вверх поднялись у КронидаОкрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

(III. 135–137.)

Помимо Олимпийского Зевса Фидия, эти строки дали Мильтону образец для возвышенных стихов в «Потерянном рае»:

Пока Творец глаголил, ароматАмврозии овеял Небеса,Сладчайшим счастьем новым упоивБлаженных Духов избранных…

(Перевод А. Штейнберга.)

В постскриптуме профессор Хельбиг говорит, что он консультировался с г-ном Бецценбергером по поводу этимологии слова , и последний ответил: «Если вы считаете, что имеет отношение к сареге, то я вижу лишь одну небольшую трудность – в том факте, что в словах, которые безусловно связаны с capere, звук я остается неизменным (ср. готское haban, литовское kampt и т. д.) и что слова , , и т. д., которые вы цитируете как аналогии, принадлежат к категории, несколько отличающейся от той, к которой принадлежит слово , произведенное от кал-. Несмотря на это, с вашей этимологией можно согласиться; однако я поддержал бы ее и далее, указав на слово китгасгочс;, которое происходит от основы kupasso, соответствующей латинскому capitium. Я также имел бы в виду аналогию между немецкими словами Gefass, Fass, fassen. Однако я невольно задаюсь вопросом, не следует ли искать корень в литовском kuprs, древнегерманском hovar – «шишка», литовском kiimpis – «кривой», древнегерманском hubil – «холм» и т. д. Таким образом, можно поддержать сопоставление с , сира и т. д., и точно так же должен обозначать «снабженный двумя шишками» или «с двумя ручками» [265] .

265

Современные этимологические словари также сближают слово с латинским сира, но указывают при этом на то, что греческое в глоссарии Гесихия объясняется как «дыра, отверстие», и сравнивают его с санскритским словом «ров, канава»; таким образом, первоначальное значение этого слова – «углубление, вместилище» и отсюда «чаша».

Среди двуручных кубков, найденных во время моей троянской кампании 1882 года, есть несколько очень больших. Крупнейший из них, который имеет форму кубка, изображен на рис. 321 в «Илионе», он вмещает не менее десяти бутылок бордоского вина, таким образом, если его наполнить вином, то его будет достаточно для компании из сорока человек, если каждый из них выпьет около четверти бутылки. Я воспроизвожу здесь на рис. 78 и 79 два из этих кубков, которые были найдены во втором городе и которые по форме несколько отличаются от тех, что показаны в «Илионе».

За немногими исключениями, эти двуручные кубки всегда изготовлены на гончарном круге. Все неотполированные блюда, как те, что показаны на с. 36, на рис. 461–468 в т. 2 «Илиона», также сделаны на гончарном круге. Но в других случаях сделанная на гончарном круге терракота является исключительно редкой; почти вся керамика – ручного изготовления.

Рис. 78. Блестящий коричневый кубок с двумя ручками . Масштаб 1: 3. Найден на глубине около 9 метров

Одним из самых интересных моих открытий 1882 года стал небольшой клад медных и бронзовых предметов, который был найден в слое руин второго города, на месте, помеченном г на плане I в «Илионе», где 21 октября 1878 года я обнаружил золотой клад [266] . Б нем было два четырехгранных гвоздя, длиной соответственно 0,09 метра и 0,18 метра, как те, что мы нашли в храме А, но без дисков; шесть хорошо сохранившихся, но очень простых браслетов, два из которых тройные; три небольших боевых топора длиной от 105 до 120 мм, из которых два имеют отверстия на верхнем конце. Я воспроизвожу один из них в натуральную величину на рис. 80.

266

См.: Илион. Т. 2. С. 146.

Рис. 79. Блестящий темно-коричневый кубок с двумя ручками . Масштаб 1: 3. Найден на глубине около 9 метров

Назначение отверстия мне неясно; возможно, эти топоры с отверстием использовались как долота и, возможно, художник использовал перфорацию, чтобы подвешивать их к поясу? Я могу здесь упомянуть, что в Британском музее находятся шесть боевых топоров из меди или бронзы подобной же формы, которые были найдены на острове Термин (входит в состав греческого архипелага) и три из которых перфорированы подобным же образом.

Рис. 80. Боевой топор из меди с перфорацией на верхнем конце. Воспроизводится в натуральную величину. Найден на глубине около 9 метров

Рис. 81. Боевой топор из меди. Масштаб 1: 3. Найден на глубине около 9 метров

Рис. 82. Бронзовый нож. Воспроизводится в натуральную величину. Найден на глубине около 9 метров

В кладе содержался также большой боевой топор длиной 0,23 метра, который я воспроизвожу здесь на рис. 81, и нижняя часть другого. Еще там был любопытный предмет из меди в форме печати, на котором, однако, не видно какого-либо выгравированного знака. Далее, три небольших, но хорошо сохранившихся бронзовых ножа, из которых один я воспроизвожу на рис. 82; бронзовый кинжал, в точности похожий на тот, что был найден в храме А, и воспроизведенный на рис. 34, однако свернувшийся во время пожара, так что он почти принял форму круга, как и кинжал на рис. 813 в т. 2 «Илиона». Далее, в кладе было бронзовое копье обычной троянской формы, такое, как я воспроизвел на рис. 33, и любопытнейшее кольцо из бронзы или меди, которое я воспроизвожу на рис. 83. Оно имеет размер наших колец для салфеток, но довольно толстое и, следовательно, очень тяжелое; ширина его составляет 45 мм, а диаметр – 68; оно имеет пять секций, каждая из которых украшена крестом. Назначение кольца осталось для нас полной загадкой.