Троянская тайна
Шрифт:
Зная номер, установить личность владельца автомобиля оказалось плевым делом, и даже после поверхностного осмотра места происшествия картина преступления стала ясна всем, включая такого зеленого новичка, как Мамедов. Картина получалась самая что ни на есть банальная: коллеги выпили водочки, закусили и в ходе сопутствовавшего совместному распитию задушевного разговора чего-то не поделили. Колесников, как более молодой и, следовательно, ловкий, первым дотянулся до лежавшего на столе ножа и ударил этим ножом собутыльника. Впав в пьяное буйство, человек не контролирует себя, и Колесников, по всей видимости, наносил
Дело было вполне рутинное, и уже через два часа после обнаружения тела к Колесникову на дом выехала опергруппа, на всякий случай усиленная нарядом милиции. Наряд взяли с собой потому, что, как удалось установить, Колесников хранил дома зарегистрированное помповое ружье и мог, чего доброго, сгоряча, с перепугу пустить его в ход. В возможность такого развития событий никто, по большому счету, не верил; исключение составлял только мальчишка Мамедов, который, как все новички, лишь об этом и мечтал, чтобы потом хвастаться перед девчонками своим геройством и показывать нарочно проковырянные гвоздем дырки в одежде, рассказывая, что, пройди картечь на миллиметр правее...
Сопровождаемая тарахтящим "уазиком" "Волга" с оперативниками вкатилась во двор и остановилась.
– Вот урод, – сказал Востриков и выключил двигатель.
– Да, – согласился с ним старший группы капитан Спиридонов. – Вот это и называется: велика Россия, а отступать некуда.
– Что случилось? – забеспокоился Мамедов, который ничего не видел впереди из-за спинок сидений с высокими подголовниками.
Он привстал, просунув голову между сиденьями, и сразу же увидел в какой-нибудь паре метров от капота "Волги" косо припаркованную у бордюра новенькую "мазду-626" цвета "вишневый металлик". Приметы машины совпадали с теми, что дал охранник, номер тоже; это была машина Колесникова, брошенная чуть ли не посреди дороги прямо напротив подъезда, где он жил.
Такую вопиющую глупость мог совершить только мертвецки пьяный человек, действительно не помнивший о недавно совершенном убийстве или не придавший ему значения – опять же потому, что был пьян до полной потери сознания и действовал, что называется, на автопилоте. Всем членам опергруппы, даже неопытному Мамедову, представилась примерно одна и та же картина: они долго звонят в дверь, и наконец им открывает хозяин – взъерошенный, заспанный, в одних трусах, опухший с перепоя и никак не могущий взять в толк, что здесь, собственно, происходит.
Невыспавшийся Спиридонов снова длинно, с подвыванием зевнул, а юный Мамедов, не удержавшись, разочарованно вздохнул. От огорчения он даже оставил в покое застежку кобуры, которую теребил всю дорогу.
– Да, братишка, сегодня тебе героем не стать, – сочувственно сказал ему насмешливый Серегин. – Ну, не переживай. Баба с воза – кобыле легче. Хватит еще на твой век пальбы, пропади она пропадом.
– Это точно, – согласился со своего места Востриков. – У нас тут, слава богу, не Мухосранск какой-нибудь, а Москва, здесь этого дела сколько хочешь.
Мамедов проворчал в ответ что-то обиженное, и оперативники вышли из машины. Капитан Спиридонов расставил по местам постовых милиционеров, похожих в своих
– Здесь, – сказал Спиридонов, останавливаясь перед дверью.
Он нажал на кнопку звонка, и все отчетливо услышали доносившееся из квартиры противное дребезжанье. Минуты через две стало ясно, что открывать им никто не собирается. Спиридонов постучал в дверь кулаком и крикнул:
– Колесников, откройте! Милиция!
Затаившийся внутри квартиры убийца никак не отреагировал на это требование, зато из соседней квартиры на грохот выглянула какая-то старушенция. Вид у нее был боевой, свидетельствующий об огромном опыте усмирения буянов и вразумления соседей, по каким-либо причинам вызвавших ее недовольство. Уставившись на источник шума, то бишь на Спиридонова; злющими блеклыми глазенками, старуха открыла рот, но тут заметила двоих автоматчиков в форме. Рот у нее захлопнулся, а мгновением позже захлопнулась и дверь. Старуха и впрямь была опытная, и все, даже юный Мамедов, отметили про себя, что в ее лице у них имеется вполне квалифицированный понятой и весьма компетентный свидетель, который будет рад выложить о соседе всю подноготную – все, что было и чего не было.
– Надо ломать, – сказал Спиридонов. – Давай, мужики.
– А дверь-то хлипкая, – заметил один из автоматчиков, здоровенный сержант, специализировавшийся, как правило, на укрощении наиболее буйных алкашей и выбивании дверей.
Дверь действительно была самая обыкновенная, стандартная – не дверь, а подарок для домушников. Она находилась в странном несоответствии с дорогой иномаркой, на которой разъезжал Колесников.
– На нормальную дверь у его бабушки капусты не хватило, – предположил Востриков.
– Посторонитесь-ка, господа офицеры, – сказал сержант, повернулся к двери плечом и ударил в нее, как таран.
Одного удара оказалось достаточно. Петли крякнули, но устояли, замок тоже выдержал, однако проход открылся, поскольку дверь рухнула вместе с коробкой, подняв в воздух облако известковой пыли.
– Тебя, Лаптев, только на вражеские оборонные объекты сбрасывать, – сказал сержанту Спиридонов и, вынув пистолет, первым нырнул в пыль.
Юный Мамедов тоже схватился за пистолет. Он не зря потратил время, разрабатывая тугую петлю застежки, – кобура расстегнулась легко, без усилий. Зато пистолет застрял, зацепившись за что-то, и замешкавшийся Мамедов вбежал в квартиру последним, отчаянно дергая чертов пистолет, почти уверенный, что в полумраке прихожей сейчас засверкают вспышки выстрелов.
Вместо выстрелов, однако, в полумраке прихожей вспыхнул свет. Его включил вышедший из спальни Спиридонов. Вид у капитана был скучающий, он на ходу засовывал в кобуру пистолет и, кажется, боролся с очередным приступом зевоты. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Мамедов предостерегающе вскинул вверх руку, и капитан проглотил готовое сорваться с губ слово – не потому, что так уж доверял мальчишке, а просто в силу многолетней привычки мгновенно реагировать на любое изменение обстановки. Он вопросительно вскинул подбородок, но Мамедов не успел показать ему свою находку – капитан увидел ее сам.