Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков

Боржковцова Гана

— Заказывают внутри, — сообщает пан учитель, — но всем туда идти не нужно. Командируйте по одному от каждого столика. Спросите-ка, чего хотят ваши товарищи. Внутри всем нам не поместиться, да и официант от нашего гвалта сойдет с ума.

— А сколько стоит содовая? — спрашивает Ярда.

— Крона тридцать, — отзывается Пепик.

— Крону тебе потом отдадут, когда вернешь бутылку. Это залог. Будешь пить?

— Нет, — отказывается Ярда.

«Кроны тебе достаточно, — сказала мама, — ведь у тебя такая

куча бутербродов».

— Значит, два лимонада и два мороженых, — повторяет Пепик. — Собственно, три. Вот увидите, сам себе я забуду принести. Денег вы мне сейчас не давайте, а то я все перепутаю. Пока заплачу свои, а вы потом мне вернете.

Ярда незаметно прячет свою крону в карман, притворяясь, будто ищет носовой платок, которого, разумеется, у него нет и в помине. Откуда бы взяться у него носовому платку?

— Ты уже договорился, Пепик? — спрашивает пан учитель проходя мимо их столика. — Пошли, не сидеть же нам тут целый день.

Они быстро возвращаются обратно. Пан учитель выглядит скорее как официант, а не учитель, потому что в руках у него два мороженых и открытая бутыль лимонада, на горлышко которой надет стакан.

— Прошу, сударь, — предлагает он Ярде, ставя перед ним лимонад и мороженое. — Ешь быстрее, — добавляет он, поскольку Ярда удивленно уставился на него. — Смотри, мороженое уже растеклось.

Штёвичек отходит на несколько шагов со второй порцией мороженого к своему столику, но поскольку Ярда все еще в смущении и не ест, а только таращит на него глаза, пан Штёвичек оглядывается по сторонам и стремительно направляется к Анежке, перед которой стоит только стакан содовой.

— А это вам, барышня, — говорит учитель и добавляет потихоньку: — У меня зуб разболелся. Будь добра, съешь за меня, а?

— Большое спасибо, пан учитель, — благодарит Анежка и тут же принимается за мороженое.

Пан учитель подмигивает Ярде. Ярда уже взял ложечку, пан учитель садится немного поодаль и, довольный, закуривает. Пепик возвращается с полными руками.

— Ты взял себе сам?

Ярда кивает. Мороженое очень вкусное.

— Не сам, — уточняет Миша. — Ему Штёвичек дал.

Ярда снова откладывает ложку и начинает искать носовой платок.

— Учитель и Анежке мороженое дал! — кричит с соседнего стола Андула.

— Да, — соглашается Миша, — но Анежка хоть сказала «спасибо».

Так и не найдя носового платка, Ярда снова принимается есть. А что еще делать с мороженым? Особенно если оно такое замечательное! А действительно ли оно такое вкусное?

Зато Пип теперь совершенно точно это знает. Мама утром забыла ему напомнить, что мороженое он не должен покупать ни под каким видом, чтоб не подхватить ангину.

— Ну, готовы? — спрашивает учитель. — Тогда пошли. Сыграем в футбол. Кто за?

— А чем играть-то? — спрашивают ребята.

— Держу пари, что вам все равно ни за что не отгадать, — говорит пан учитель и вытаскивает из рюкзака футбольный мяч.

— А мы как же? — спрашивает Андула.

— А что вы? Вы тоже играйте. Ты разве забыла, что у нас равноправие?

Пани учительница находит всех на прежнем месте, там, где они сидели час назад не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Сейчас дети увлеченно гоняют по траве мяч. Беранкова немножко удивлена, что осмотр музея так замечательно подбодрил ее питомцев.

— Понравилось? — спрашивает она.

— Нет, — коротко отвечает за всех пан учитель.

— Конечно, здесь лучше, — снисходительно соглашается Беранкова. Она выпила чашечку черного кофе и выглядит совершенно умиротворенной.

Игра в футбол, которую затеял пан учитель, несколько необычна, потому что никто, собственно, не знает, у кого теперь мяч. Просто все кувыркаются на траве — особенно с тех пор, как к ним присоединились и малыши. Малыши не так давно приплелись сюда со своей учительницей и чьей-то мамой и решили, что на поле играют в рыбок и рыбаков.

— Ну что, как ты там? — кричит Данка увлеченному чем-то Пипу, который несется непонятно куда.

— Отлично! — восторженно отвечает Пип и падает, потому что Ярда как раз ставит ему подножку.

Данка подождала, пока не убедилась, что Пип поднялся и бежит дальше. Он чуть-чуть прихрамывает. Данка исчезает. Пип не должен знать, что она была свидетелем этой сцены. Немножко похолодало. Который теперь час? Кажется, что гуляют они давно-давно. Маме наверняка их поход представляется бесконечным. Собственно, где Марьяна? И что это там за переполох?

— Ну, попробуй припомнить, когда ты в последний раз видел его у себя? — спрашивает пан учитель удрученного Вашека.

— Как же я могу это знать? — жалуется Вашек. — Мы все шли да шли.

— Но ты же его не бросал?! Скорее всего, куда-нибудь положил, когда вы отдыхали. Вспоминай!

— Да разве мы где-нибудь отдыхали? Я же говорю, мы шли и шли — до одурения.

— Пить хотелось?

— Еще бы!

— Но по дороге ты вынимал бутылку с водой или нет?

— Нет.

— Да как же нет?

— Бутылка у меня была в сетке. В хозяйственной сумке у меня лежали компас и бинокль. И я не смел его потерять. Папа говорил…

— Понятно.

— Ничего не понятно… Я все могу потерять. И сетку, и ботинки, и сумку для хлеба. Только не бинокль и не книжки. Бинокль и компас — папины, а книги я с собой не брал.

— Лучше бы ты и бинокль оставил дома.

— Я же думал, что нам придется чего-нибудь рассматривать. А мы только шли да шли. А папа предупреждал, чтобы я не потерял… Обычно он этого никогда не говорит. Только о книгах… а этот бинокль…