Тройная игра
Шрифт:
— Наоборот — это что значит? В туалет, что ли?
Толик кивнул. С паническим ужасом он осознавал, что пришла та самая минута, которой он так заранее боялся. Конечно, официально по бумагам «Сардин» братья Исмаиловы не проходили, но раз этот следователь задает вопрос, значит, они до чего-то докопались. Что можно говорить, чего нет? Они страшные, но они должны же понять: не может ведь он брать вину на себя одного!..
— Да-да, гражданин следователь….
— Ну что, полегчало? — участливо спросил Турецкий, когда младший Суконцев был опять готов к продолжению разговора.
— Да, спасибо вам большое! Я вас слушаю.
— Да нет, это я вас слушаю, — усмехнулся Турецкий. — Так, стало быть, вы познакомились с представителями чеченской диаспоры братьями Исмаиловыми…
— С чеченцами? — вскинулся в панике Толик. — Какие негодяи! Они мне сказали, что они азербайджанцы! Что из Баку!
— Вы же буквально несколько минут назад утверждали, что незнакомы с ними.
— Мне показалось, гражданин следователь, что вы меня про чеченцев спрашиваете, а я думал, что они азербайджанцы…
— Оставьте вы эти детские хитрости, Суконцев, для домашнего какого-нибудь представления. Я вас не спрашивал ни про чеченцев, ни про азербайджанцев. Я вас спросил: «Когда вы познакомились с братьями Исмаиловыми?» И вы мне, между прочим, на мой вопрос так и не ответили. Трусите. И знаете почему? Сказать? Потому что вы до смерти боитесь, что я вас спрошу про наркотики.
— Про накротики я вообще ничего не знаю, — не задумываясь, выпалил еще сильнее побледневший Толик. — Я к наркотикам отношения не имею, моя фирма торгует мебелью…
— Бросьте, Суконцев. Неужели вы думаете, я, перед тем как нам встретиться, не проделал работу, чтобы узнать получше, с кем следствию предстоит иметь дело? Знаете, у меня даже есть информация, что последнюю партию героина, пришедшую через Косово, вы похитили, решили утаить от братьев Исмаиловых…
— Я не крал! — Толик даже вскочил от возбуждения. — Клянусь, я ничего не крал. Он пропал, этот чертов героин, неизвестно куда, клянусь вам! Кто-то меня самого ограбил… вернее, подставил кто-то. Это все, я думаю, мой дорогой папаша… «Я тебя спасу, я тебя выручу»! А я теперь должен чуть ли не скрываться!
— Стоп! — остановил его Турецкий, собственно и мечтавший в душе о чем-то подобном. — С этого места давайте помедленнее. Во-первых, при каких обстоятельствах, на каких условиях вы начали заниматься незаконным ввозом наркотических средств в Россию?
Очень многого он, конечно, не знает — не совсем же слепые эти Исмаиловы, чтобы, используя такое вот желеобразное создание, посвящать его во все детали. А с другой стороны, Толик Суконцев наверняка знает, не может не знать многих подробностей этого наркобизнеса. Во всяком случае, что-то о маршрутах транспортировки, о том, что именно произошло в последний раз на таможне, какое участие во всей этой истории принимали Разумовский или генерал-майор милиции Суконцев-старший, он рассказать может. Если не ослаблять на него напора.
И Александр Борисович принялся скрупулезно, методично выжимать из Суконцева-младшего все, что тот способен был сообщить, то и дело возвращаясь к предыдущим вопросам, проверяя и перепроверяя точность показаний генеральского сынка, который выкладывал все, что знал, упоенно сдавая всех налево и направо. Он делал это, определенно ловя какой-то кайф, — похоже, процесс предательства других порождал в его сознании чувство полной безопасности для себя самого.
Но напоследок Турецкий все-таки чуть не довел его до обморока, спросив, не он ли «заказал» Разумовского…
Заблуждение думать, что если человек — сволочь, это обязательно должно быть написано у него на лице. У Гуськова на его красной роже ничего не было написано, кроме добродушно-недоуменного отношения и к тому, что он против своей воли оказался в этом кабинете, и к виду ждущего его Турецкого — повестка Гуськову была послана на двенадцать часов, а явился он чуть ли не на час позже.
Показывая всем своим видом, что как бы даже брезгует прикасаться тут к чему-либо, он уселся без приглашения Турецкого на диван.
— Сюда, пожалуйста, — твердо сказал Александр Борисович, показав ему на стул возле своего стола.
Тот снова поморщился недовольно, но все же пересел, вольготно закинув ногу на ногу. Вальяжно спросил:
— Ну что, какие тут у вас проблемы?
Следовало бы, конечно, сказать — это, мол, не у нас, это у вас проблемы. Но сказать так — значит, сразу же свести всю сегодняшнюю встречу к сплошной конфронтации, а с этим спешить не следовало совсем. И Турецкий ответил неопределенно, но вполне корректно:
— У нас к вам возникли кое-какие вопросы, Владимир Андреевич. Хотелось бы получить на них ответы, так сказать, из первых рук.
— Благородно! — хмыкнул Гуськов. — Одни на службе задницы рвут, а другие тем временем под них копают. Что, не стало настоящих преступников, что ли? Что вы все со своими-то воюете?
А ведь он нервничает, подумал Турецкий. Пожалуй, несмотря на внешнюю невозмутимость и флегматичность, как бы подтверждающие уверенность в себе. С чего начать? Перед ним лежал целый список «подвигов» генерала, по которым можно было прямо сейчас задавать вопросы. Он бегло пробежал его глазами:
— с 1997 года по настоящее время Гуськов более 10 раз выезжал на отдых в Турцию, Голландию, Германию, Италию, Таиланд, Багамские острова, по несколько раз в Швейцарию и Францию. Как правило, поездки эти были связаны с поступлением средств и материальных ценностей в Фонд социальной поддержки работников правоохранительных органов;
— в ноябре — декабре прошлого года Гуськов и Суконцев под угрозой применения насилия и распространения позорящих сведений требовали у президента АОЗТ «Файнейшнел Интербрэнд» гражданина США Доуэрса 750 тысяч долларов… 20 января с. г. они же, действуя от имени ГУБОПа, под угрозой применения насилия требовали у руководителя ОАО «Видео-Сервис» (г. Пермь) перевода на счет фонда (или созданного под его эгидой предприятия «Вальтрап») 58 миллионов рублей;