Труд и досуг

Предлагаемый вниманию читателя выпуск «Альманаха» Центра исследований экономической культуры факультета свободных искусств и наук СПбГУ посвящен вопросам взаимоотношений и трансформации труда и досуга в современном мире. На наших глазах происходит изменение содержания рабочего и свободного времени, их количественного соотношения и границ. В сфере труда распространяются гибкие формы занятости, но одновременно растет прекаризация. В то же время досуг капитализируется, формируется как индустрия, рассматривается как перспективная сфера развития человеческого капитала. Одновременно трансформируются условия, возможности и предпочтения при осуществлении выбора между трудом и досугом. Все эти процессы отражаются на качестве жизни индивидов и ставят новые вопросы перед институтами управления и перед исследователями. Этим вопросам была посвящена и международная научная конференция «Труд и досуг в экономике и культуре будущего», которая прошла в СПбГУ 31 мая – 1 июня 2019 года и по итогам которой подготовлен

Первый раздел издания посвящен вопросам теоретического осмысления феноменов труда и досуга. Юрий Анатольевич Разинов рассматривает экзистенциально-онтологические аспекты труда и досуга, ставит проблему маргинального времени и диффузии границ между трудом и досугом. Данила Евгеньевич Расков показывает, каким образом прокрастинация, отказ от труда и бездействие (лень) могут быть активными практиками, которые делают труд осмысленным. Александр Анатольевич Погребняк выстраивает свой текст вокруг культуры потребления вина, досужую практику которой автор защищает от встраивания в пространство тотального менеджмента и делового предприятия. Вячеслав Вячеславович Корнев развивает тематику исследования «праздного класса». Павел Михайлович Лукичёв указывает на противоречивость взаимосвязи времени труда и времени досуга, выявляет количественные и качественные последствия роста «бессмысленных рабочих мест». Людмила Леонидовна Клещенко исследует концептуальные подходы теоретиков контркультуры к проблеме труда в современном обществе и приходит к выводу, что общность взглядов на труд теоретиков контркультуры проявляется в их убеждении в отсутствии его экономической необходимости. Григорий Львович Тульчинский поднимает вопрос о том, как конвергенция занятости и досуга в современном мире порождает новую ренту и новые формы эксплуатации.

Во втором разделе представлены исследования трудовых и досуговых практик. Александр Янисович Сарна рассматривает феномен геймификации, обращаясь, в частности, к примерам стимуляции креативного поведения населения Беларуси за последние пять лет, на материале организации массовых мероприятий, претендующих на статус мегасобытия. Виктория Андреевна Базжина и Елизавета Александровна Драгомирова оценивают существующие возможности и перспективы сферы развивающего досуга, а также возможные положительные и отрицательные последствия ее развития. Наталия Валерьевна Латова и Юрий Валерьевич Латов обращаются к проблематике досуговых практик российских работников и заключают, что досуговые практики в современном российском обществе способствуют закреплению (а не сглаживанию) социальной дифференциации. Алексей Юрьевич Пряхин ставит вопрос о проблемах наемных работников в условиях трансформации труда и досуга, описывая такие последствия этой трансформации, как аутстаффинг, нестандартная занятость, прекаризация труда, нулевой контракт и их значение для трудящихся. Наталья Владимировна Маковская анализирует стратегии академического поведения профессорско-преподавательского состава белорусских университетов. Дарья Юрьевна Вавилова и Лариса Ивановна Смирных изучают влияние работы на самоощущение пожилых людей в России и приходят к выводу о том, что у занятых пенсионеров уровень удовлетворенности жизнью выше, чем у незанятых. Владимир Леонтьевич Вайнгорт представляет эстонский кейс экономических и градостроительных метаморфоз, связанных с постиндустриальной атомизацией труда и карнавализацией досуга. Татьяна Алексеевна Лукичева, Керстин Пецольдт и Наталья Сергеевна Семенович обращаются к анализу онлайн-платформ занятости как фактора изменений на рынке труда и предлагают практические рекомендации по их использованию. Дарья Максимовна Манжура и Павел Антонович Терещенко показывают влияние технологии Big Data на восприятие досуга, а также процесс трансформации досуга в бизнес в неявной для потребителя форме на примере социальных сетей.

Третий раздел включает работы, посвященные проблематике труда и досуга в культуре и искусстве. Светлана Александровна Семенчук описывает становление мифа о Стаханове и репрезентацию стахановского движения в советском кинематографе 1930-х годов. Михаил Михайлович Захаров размышляет о ситуационистских корнях творчества французского режиссера Оливье Ассаиаса, представляя краткий обзор его фильмографии с точки зрения теории нематериального труда. Жанна Викторовна Николаева обращается к анализу происхождения, современного состояния и экономической эффективности социально-культурного конструкта медленной жизни в Италии. Французский философ Эрик Аллиез интерпретирует произведение Cosmococa бразильского представителя искусства неоконкретизма и культурного движения «тропикалия» Элио Ойтисики, который в период своего изгнания на Манхэттен манифестирует творчество, противоположное досугу как стандартизированному развлечению в обществе потребления, – креализацию. Ерлан Абулхаир обращается к феномену музыки в контексте досуга.

Четвертый раздел посвящен работам исторической направленности. Елена Васильевна Дианова описывает роль кооперации европейского севера в организации досуга советских лесозаготовителей в конце 1920-х годов, различные направления культурно-бытовой и культурно-просветительной деятельности кооперации на лесозаготовках и ее участие в антирелигиозной пропаганде. Анна Владимировна Хорошева рассматривает значение физкультуры и спорта как видов досуга в Советском государстве в 1920–1930-е годы, а также политику по популяризации физкультуры среди населения для мобилизации его сил в интересах государства. Светлана Юрьевна Малышева анализирует изменение на протяжении 1920–1980-х годов образов будущего/идеального досуга советского человека, его сущностных черт, соотношения в нем приватности и публичности, массовости и элитарности. Любовь Владимировна Завьялова обращается к истории зарождения и развития клубной культуры Санкт-Петербурга в XVIII – начале XX века. Андрей Россомахин, используя визуальные артефакты, хронику и поэзию, рассуждает о символе эпохи революции 1917 года – семечках, которые из спутника досуга люмпена стали мемом хаоса и апатии.

Издаваемый сборник по труду и досугу не мог бы быть подготовлен без внешней поддержки. Особая благодарность декану факультета свободных искусств и наук СПбГУ А. Л. Кудрину за неизменную поддержку инициатив Центра исследований экономической культуры. Огромное значение имела идеальная работа Издательства Института Гайдара, за что признательны В. В. Анашвили. На разных этапах подготовки текстов и особенно переводов неоценимую помощь оказали МЦСЭИ «Леонтьевский Центр» и АО «РНГ».

В отличие от маргинального пространства, проблема маргинального времени практически не тематизирована. И это неудивительно, поскольку слово «маргиналия» исходно является термином пространства, а не времени. Латинское marginalia первоначально означало затекстовые поля книги и лишь впоследствии стало характеристикой социального места и отношения. Маргиналией принято называть пространство, структурированное границей (margo), а иначе говоря, край. Но поскольку русское слово «край» в одном значении есть «граница», а в другом – «область» (например, Читинская область и Приморский край), то подчеркнем: маргиналия – это именно область, а не граница или предел. В пространственном смысле это промежуток между внешним и внутренним пределами. И если в узком, начальном, смысле маргиналия – это расстояние между краем страницы и границей текста, то в широком смысле – это пограничная область или периферия.

Но что такое маргинальное время? Для начала заметим, что представление времени в терминах пространства (точка, линия, круг, волна, спираль, область, отрезок) некорректно в принципе, так как искажает идею времени. Пространственные термины в отношении времени не могут употребляться в строгом смысле и допустимы лишь в качестве метафор с той оговоркой, что это способы наглядного представления времени, не имеющие ничего общего с сознанием времени. Поэтому, представляя маргинальное время в виде отрезка или интервала, мы действуем по принципу «объективной ошибки», в которую «должны и будем верить» (Мамардашвили, Пятигорский, 1982. С. 30). Такая ошибка необходима как прагматический принцип обращения с идеей времени и артикуляции сознания времени.

Итак, под маргинальным временем мы будем понимать темпоральный отрезок, промежуток или интервал, образующийся между социально-значимыми формами временения, каковыми в нашем случае являются труд и досуг.

Актуальность исследования маргинальных аспектов труда и досуга обусловлена тем, что в обществе постмодерна эти две формы человеческого бытия не только тесно переплетены, но и находятся в состоянии смешения. Приведенные в качестве эпиграфа слова Чацкого из комедии «Горе от ума» весьма точно отражают данное положение дел. И если освободить их от морального пафоса, то в таком смешении легко нащупать проблему общественного распределения времени, в частности проблему демаркации труда и досуга.