Трудная любовь
Шрифт:
Войдя в ресторан, Валентин небрежно полюбопытствовал:
— Пиво есть?
— Пиво есть, — многозначительно ответил официант.
— В купе страшная духота, — объяснил Валентин, — две бутылки, будьте любезны, и бутербродик с икоркой.
Пиво было немного горьковатым, но прохладным
Это уже стало привычкой — в отъезде тосковать по редакции, мечтать о том, как пройдешь по кабинетам, сядешь за свой стол и скажешь: «Вот я и дома!» И когда над головой у тебя крыша, невольно вспомнишь о друзьях-журналистах, о том, как сейчас тысячи корреспондентов больших и маленьких газет мерзнут в кузовах машин, бегут за санями, чтобы согреться, идут на лыжах, задыхаются от жары на южных дорогах, идут пешком, едут в поездах, летят на самолетах — спешат. Редкий человек знает, скольких трудов иногда стоит коротенькая информация, что за словами «наш корр.» скрывается человек, чертовски уставший в пути…
Валентин задремал.
…Кругом темнота. Лес зловещ. Валентина бросило в дрожь. Вон от леса отделяется фигура. Идет навстречу. Валентин хочет бежать, но ноги онемели.
Перед ним стоит Ольга. Он протягивает к ней руки, и она говорит мужским голосом:
— Гражданин, ваш билет! Гражданин!
Валентин с трудом открыл глаза, сладко зевнул и сказал, потянувшись:
— Нет у меня билета, товарищ.
— Документы.
Контролер прочитал корреспондентское удостоверение, проговорил:
— В газетах всех критикуете, а сами…
— Везу срочный материал. Сегодня должен быть в редакции. Хотите — казните, хотите — милуйте.
— Казнить не имеем права, а оштрафуем с удовольствием.
Поезд
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, ПОСЛЕДНЯЯ
Соседка сообщила Ларисе, что в центральном универмаге продают детские коляски.
— Вовка! — затормошила Лариса сына. — Поехали за коляской. Надо встретить папку во всей красе. Ты должен иметь коляску.
Сын ничего не ответил, зевнул.
— Одевайся! — командовала Лариса, натягивая на толстого, неповоротливого малыша распашонку. Вовка морщился, сучил ногами и с тоской смотрел на мамину грудь.
В трамвае они сели у окна. Вагон потряхивало, и Вовка сначала закрыл один глаз, потом — второй.
— Приветствую вас, — услышала Лариса знакомый голос и увидела полного мужчину в железнодорожной форме, с багровым лицом.
— Рогов?! — изумилась Лариса. — Как вы…
— Да, — обиженно и самодовольно протянул Николай. — Повзрослел?.. Вас можно поздравить? Сын или дочь?.. Между прочим, не к ночи будь сказано, в отца. Где он?
— С нами.
— Вот как!.. А я неплохо устроился. Заместителем редактора многотиражки. Работы уйма. Спать некогда. Оклад приличный, не то что в «Смене». Бесплатный проезд и прочее. Мне пора выходить. А вам?.. Ну, будьте здоровы. Привет супругу и прочее.
Трамвай рванулся с места, словно торопился куда-то. Лариса поцеловала сына и подумала: «Стать плохим человеком легче, чем хорошим».
Вагон качнуло на стыке, и Вовка, будто в знак согласия, кивнул головой.
1953–1956 гг.