Трудно быть солнцем
Шрифт:
– Его светлость заняты, он не может принять вас, в следующий раз!
– Следующего раза не будет! – отмел его жалкие попытки Арсений Поликарпович. – Уважаемый, немедленно проводите нас к князю и доложите, что с ним желают беседовать директор Староникольского музея госпожа Олянич и статский советник, следователь по особым поручениям господин Уссольцев. Я думаю, – он особенно подчеркнул эту фразу, – князь нас примет!
Он оказался прав. Заскрежетав зубами, Никифор, который почему-то никоим образом не походил на убитого горем отца, чья дочь исчезла, по всей видимости, стала жертвой безжалостного убийцы, скрылся за массивными дверями
– Его светлость желает вас видеть, прошу вас!
Посторонившись, он пропустил нас в княжеский кабинет. Старый Феликс восседал за огромным столом. Перед ним лежали бумаги, которые он просматривал. Князь был явно встревожен нашим визитом.
– Чем обязан? – произнес он сухим тоном, даже не предложив нам сесть. В его голубых глазах светилась непонятная мне ненависть и…
И страх! О да, я сумела распознать страх, сквозивший во всем его поведении. Может быть, он знал, что его единственный сын и наследник является убийцей? Возможно, это именно так!
– Ваша светлость, – сказал непререкаемым тоном Арсений Поликарпович. – У меня появились сведения о том, что в вашем родовом склепе может находиться тело мертвой женщины, вероятнее всего, бесследно исчезнувшей Анастасии Никифоровны Поляковой. Поэтому я вынужден просить вас предоставить мне возможность вскрыть склеп.
Я знала, что старый Феликс не является приятным собеседником и человеком, который склонен идти другим навстречу. Но я не предполагала, что он может быть таким надменным и упрямым, каким он оказался в тот раз. Едва Арсений Поликарпович завершил изложение своей просьбы, как князь вскричал:
– Это исключено! Я не понимаю, о чем вы ведете речь, господин следователь! Нет, нет и еще раз нет!
Я опешила. Чем объясняется подобная реакция Феликса-старшего? Разве что тем, что он знает: его родной сын – убийца. Значит, он пытается во что бы то ни стало выгородить его!
Слова князя произвели подобное же воздействие и на Арсения Поликарповича. Уссольцев взглянул на Феликса и сказал:
– Князь, вы не имеет права отказывать мне. Тем самым вы мешаете осуществлению правосудия. Значит, вы напрочь отвергаете возможность того, чтобы мы спустились в ваш склеп, расположенный на местном кладбище?
Князь покачал черепашьей головой и ответил:
– Я не понимаю, чем объясняется ваша странная просьба. Конечно же, господин следователь! Склеп моей семьи – это частные владения, куда заказан вход всем, и вам в том числе!
– Ну что же, князь, а если я повторю, что у меня есть неопровержимые свидетельства того, что в вашем склепе покоится тело женщины, возможно, пропавшей госпожи Поляковой? Значит, вы отказываетесь помочь мне?
Феликс подъехал к нам на кресле и ответил:
– Думайте, что пожелаете, сударь, но я говорю вам – вы ошибаетесь. Не знаю, какая именно сорока принесла вам на хвосте эту смехотворную весть, но в моем склепе покоятся останки только членов моего семейства, и никого более! Если вы считаете, что Анастасия, которая на самом деле убежала из города с любовником, лежит там, то я вынужден просить вас представить мне официальный документ, согласно которому вы имеете право провести в склепе обыск. Только тогда, господин следователь, только в этом случае я отдам вам ключ! Так что желаю вам всего хорошего и прошу покинуть мой дом!
Голос князя под конец едва не сорвался. Он на грани истерики, подумала я. Но в чем же дело? Почему у него такая странная реакция? Впрочем, если ты знаешь: твой сын – убийца, то и реакция может оказаться непредсказуемой…
Нам с Арсением Поликарповичем не оставалось ничего другого, как подчиниться словам князя. Он фактически выгонял нас из своего дворца, нам пришлось уйти.
– Елена Карловна, я добьюсь своего, – сказал Уссольцев, когда мы снова оказались в саду. – Сейчас у меня нет полномочий, чтобы потребовать у князя ключ или отдать приказание взломать дверь склепа. Но я спрошу у Петрограда, что мне надлежит предпринять в подобной ситуации. Конечно же, князь Святогорский – лицо значительное, но это вовсе не дает ему возможность избежать правосудия и вводить в заблуждение следствие. Я клянусь вам, в ближайшие дни мы сможем узнать, что же на самом деле произошло предыдущей ночью. Но думаю, мы можем задать несколько вопросов молодому князю!
Феликс-младший сидел с отрешенным видом на садовой скамейке. Когда мы оказались рядом с ним, он испуганно взглянул на нас. И снова в глазах я увидела страх, такой же животный страх, который метался во взоре его отца. Святогорские напуганы до смерти, но чем?
Я подумала, что, возможно, имею честь разговаривать с убийцей. Но Феликс не мог быть тем страшным, облаченным во все черное человеком, который пытался лишить меня жизни. Я уверена, что прокусила тому ладонь, а раны на руке у Феликса не было. Но я не сомневалась, что видела именно его лицо под бледным светом кладбищенского фонаря.
– Ваша светлость, – сказал Арсений Поликарпович, – можете ли вы сказать, где вы находились прошлой ночью?
Молодой Святогорский надменно взглянул на него и спросил:
– Это что, официальный допрос, господин следователь?
– Можете считать, что да, – ответил Арсений Поликарпович.
Князь усмехнулся. Однако его улыбка была вымученной и жалкой. Руки, которые покоились на коленях, вдруг задрожали. Мне стало его жалко. Но я отмела всякую мысль о жалости, когда подумала, что он, вероятнее всего, и есть убийца бедной резвой девочки Настеньки. Он лишил ее жизни!
– Я провел эту ночь у постели своей супруги, которая родила мне сына, – сказал князь. – Вы удовлетворены?
Арсений Поликарпович покачал головой:
– Могу ли я побеседовать с ее светлостью княгиней?
– Разумеется, нет, – злобно ответил, вставая, Святогорский. – Моя жена находится в тяжелом состоянии, она не намерена беседовать с вами, господин следователь. В чем вы, собственно, меня подозреваете?
– В том, ваша светлость, – таким же тоном ответил Арсений Поликарпович, – что вы имеете самое непосредственное отношение к исчезновению и, возможно, смерти Анастасии Никифоровны Поляковой. У меня есть свидетельские показания, согласно которым вы, князь, сегодня ночью переносили чье-то мертвое тело, тело женщины, в ваш фамильный склеп. Скажите, князь, это так?
Святогорский страшно побледнел, его глаза зажглись паническим ужасом. Он боялся, он был виновен!
– Я не понимаю, о чем это вы, господин следователь, – сказал он хриплым голосом, стараясь не смотреть в глаза. – Если у вас имеется свидетель, то скажите, кто это! Все, о чем вы говорите, ложь и ничего кроме лжи! Я… Я не причастен к тому, о чем вы ведете речь! Я не причастен, запомните, не причастен к смерти Анастасии Никифоровны!
Он бросил нас и скрылся, убежав во дворец. Арсений Поликарпович сказал: