Трудно быть солнцем
Шрифт:
Феликс, низко опустив голову, ничего не отвечал. В кабинет вновь ворвалась Аделаида, которая, видимо, подслушивала под дверью.
– Он никого не убивал, но это ничуть его не оправдывает, – сказала она. – Елена Карловна, неужели вы до сих пор не поняли – Настенька была беременна не от Феликса, а от его отца! От Феликса-старшего, вы понимаете это?
Я замерла, как громом пораженная. Значит, отец так и не родившегося ребенка вовсе не Феликс-младший, а его отец! Но как такое может быть, ведь он – инвалид, прикованный к креслу! Тут я вспомнила, что давно была уверена – старый князь намеренно
– Если ты боишься, то скажу я, – произнесла Аделаида. – Мой тесть развел амуры с Настей, она ждала от него ребенка. Никифор, это исчадие ада, получил деньги и был рад молчать – еще бы, его внук одновременно будет сыном его обожаемого хозяина!
Феликс поднял голову, в его красивых серых глазах застыла беспредельная душевная мука.
– Когда я нашел ее, то было поздно. Отец всегда был неконтролируемым, – произнес он. – Боюсь, он сошел с ума. Он заколол Настеньку старинным греческим кинжалом. Мне не оставалось ничего иного, как завернуть ее в ковер и спрятать тело. Я решил, что лучше всего это будет сделать на кладбище…
Ноги у меня подогнулись, я опустилась в кресло. Старый князь, который никогда не скрывал своего циничного отношения к жизни и окружающим! Феликс Александрович Святогорский – убийца! А его сын – пособник убийства!
– Если ты решил рассказывать, то расскажи Елене Карловне все. – Аделаида тряхнула головой. – Феликс!
Младший Святогорский поежился и произнес тусклым тоном:
– Мой отец убил не только Настеньку. Он на самом деле не такой беспомощный, каким прикидывается. Он может ходить… В оранжерее, с розой, приколотой на груди брошью, я обнаружил тело Анны. Она была задушена, как и другие женщины. Я не знал, что мне делать… Потому что около ее тела я увидел отца. Он затягивал на ее шее шарф…
Аделаида сквозь слезы воскликнула:
– Елена Карловна, и он снова помог этому монстру, моему тестю, избавиться от тела. Он зарыл Анну в оранжерее, под орхидеями. А мой тесть наблюдал за этим и хихикал. Это было так мерзко и так… так ужасно!
Я поверила Аделаиде Святогорской – мурашки пробежали по моему телу. Садовник – это старый князь!
– Что вы намерены делать? – спросила я. – Он не должен более убивать. Его нужно остановить.
– Надо обратиться в полицию, – сказала Аделаида. – И бежать, бежать, бежать! Я сказала Феликсу, что не останусь более под одной крышей с его отцом. Мы в течение недели уезжаем за границу. Россия в огне, грядет революция… Я не хочу, чтобы мой сын рос здесь, я не хочу, чтобы его воспитывал дед-убийца!
– Вы никуда не уедете!
Я вздрогнула от внезапно раздавшегося позади меня голоса. Старый Феликс, облаченный, как и всегда, в безупречный английский костюм, с пятнистой орхидеей в петлице, сверлил меня злобным взглядом. Он сидел в инвалидном кресле. Только сейчас я обратила внимание – его руки всегда были затянуты в перчатки, наверняка на одной из ладоней у него обнаружится мой укус! Боже, какой глупой и слепой я была до этого!
– А ты убирайся прочь, – это он обратился ко мне. – Музейная крыса, все вынюхиваешь и шныряешь! Это наши семейные дела!
– Эти дела перестали быть вашими семейными с того момента, как вы совершили первое убийство, Феликс Александрович, – сказала я. – Вы больны, вам нужна помощь…
Старик поднялся из кресла. Надо же, он мог ходить! В его глазах горел адский огонь. Он схватил меня за локоть.
– Дождешься у меня, я и тебя убью, – прошептал он еле слышно. – Так же, как я убил твоего хахаля. Это же я сбросил его вниз со звонницы, я пригласил его на разговор – и убил! Он слишком много знал!
Аделаида бросилась ко мне, и мы вышли прочь, оставив отца и сына наедине. Бедная девочка проводила меня по темному коридору к выходу.
– Елена Карловна, – произнесла она. – Я прошу вас, повремените. Я обещаю вам, мы с Феликсом сделаем все, чтобы он больше не убивал. Но не губите моего сына и его будущее! Если старика арестуют, это станет для нас катастрофой… Мы уедем, уедем как можно скорее.
– Но могу ли я быть уверенной, что подобные убийства не повторятся где-нибудь в Париже или Нью-Йорке? – спросила я.
Аделаида кивнула:
– Старику осталось немного, он скоро умрет… Ради меня и моего сына, Елена Карловна…
– Ну хорошо, – медленно произнесла я. – Только ради вас и вашего сыночка. Я же мать и понимаю, что это значит. Я никому ничего не скажу, но обещайте мне, что вы немедленно уедете. Но я оставляю за собой право изложить всю эту историю на бумаге для потомства. Правда – дочь времени…
Я рассталась с Аделаидой Святогорской. Княжеский дворец был пуст, как древнеегипетская гробница-пирамида. В нем обитали не люди, а тени, воспоминания и смерть.
Я сдержала свое слово – я никому ничего не сказала. Святогорские уедут, убийца не понесет наказания. Возможно, я не права…
У меня жутко болит рука, я написала всю историю в течение двух ночей. Сегодня девятое октября… Я заканчиваю – в надежде, что будущее окажется милосердным к Святогорским, к моему сыночку Карлуше и ко мне самой.
Грядет буря…»
– Грядет буря, – прошептала Юля, прочитав последнюю страницу дневника Елены Карловны. Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Боже, вот все и закончилось. Тогда убийцей был старый князь, сейчас – отец Василий. Оба они мертвы…
Дверь распахнулась, в комнатке появилась Виктория Карловна, держа в руках поднос с большой красной чашкой.
– Ну что, деточка, потрясены? Я вижу это по вашему лицу… Еще бы, такой неожиданный финал. Вот вам мой кофе со сливками, вы же так его любите. Подкрепитесь, деточка!
– Но что было дальше? – спросила Юлия.
Виктория Карловна помрачнела:
– Мы можем только догадываться. Елена Карловна завершила записи в тот день, девятого октября, когда умерла. Ее тело с проломленным черепом нашли следующим утром, после жуткой бури, которая накрыла Староникольск. Тем же утром нашли и тело Феликса с пистолетом в руке и пулей в черепе. Я думаю, моя бабка была излишне милосердной. Она недооценила изворотливость старого князя. Он убил ее, инсценировав несчастный случай, якобы ее повозка в бурю наехала на упавшее дерево, что и привело к гибели Елены Карловны. Он же, я так думаю, застрелил сына, заставив всех поверить, что именно молодой Феликс – Садовник.