Трудно отпустить

Бромберг Кристи

Она приподнимает бровь и на губах ее появляется намек на улыбку.

– Все всегда крутится вокруг работы.

– Не когда дело касается нас.

– Не было никаких «нас», – утверждает Деккер, но я лишь фыркаю в ответ.

Мой низкий смешок полон скрытого подтекста, и то, как Деккер расправляет плечи, подсказывает, что она и сама знает, что солгала.

– Ты права. Не было никакого умопомрачительного секса. Никаких следов от твоих ногтей на моей спине. Ни укусов на моих ключицах. – Я пожимаю плечами. – Не знаю, как для тебя, Деккер,

но как по мне, мы были великолепны в том, что касалось удовольствия.

– Очень жаль, что со всем остальным мы не справились.

– Может, наша фишка в изменчивости, – отзываюсь я. Это слово – единственный способ описать нас в спальне. Изменчивы в желании. Изменчивы в нужде. Изменчивы в настроении. – Помнишь тот бар на крыше в Лос-Анджелесе? – спрашиваю я, хоть и знаю – она не забыла. – Стояла жаркая летняя ночь. На тебе был тот миленький сарафанчик, когда мы расположились в углу патио. Мне пришлось зажать тебе рот, чтобы заглушить стоны. Иначе нас бы застукали. – Я мычу, чтобы показать, как сильно наслаждаюсь воспоминанием. – Господи, как же сексуально.

Деккер, хоть и отводит глаза и слегка качает головой, не спорит. Она помнит ту невероятную ночь – секс на крыше, страх быть пойманными, а следом секс в отеле. То стало единственным случаем, когда мы встретились где-то еще, а не в номере. До сих пор я задаюсь вопросом, почему мы не делали подобного чаще.

Она порвала со мной при следующей же встрече.

– Ты хорошо играл сегодня, – возвращает меня к реальности голос Деккер.

Я усмехаюсь ее попытке сменить тему и наклоняюсь так, что мои губы оказываются у ее уха.

– Можешь сидеть здесь с видом чопорной профессионалки, но я-то знаю, что твои трусики уже намокли, а желание разгорается все ярче, потому что ты помнишь, как чертовски хорошо нам было вместе.

Безуспешно стараясь отодвинуться от меня, Деккер ерзает на стуле и прочищает горло. После этого она поворачивается, чтобы взглянуть на меня без тени волнения и повторить:

– Ты хорошо играл сегодня.

Моя улыбка становится шире. Вот как она хочет, чтобы все было? Притвориться, что от нашей встречи не разгораются старые искры? Что крошечная ее часть не жаждет все повторить? Но ведь это она все закончила. И все же… то, что она ведет себя так, словно между нами ничего не было, выводит меня из себя. Я никогда ее не забывал.

А она, получается, меня забыла?

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди, чтобы дать себе время придумать ответ и побороть необходимость напомнить о нас Деккер.

– Моя игра? Это вещь субъективная.

– Субъективная? – смеется она, и этот звук прорывается сквозь сексуальное напряжение, которое возникает между нами так же легко, как и раньше, когда мы оказывались в одной комнате. – Два гола. Три передачи и отличный блок-шот, чтобы помочь Катцену восстановиться после первой отбитой шайбы. Ну знаешь, очень субъективно. – Она закатывает глаза, чем

заставляет меня рассмеяться. Мой взгляд скользит по V-образному вырезу ее свитера, который не показывает ничего, но намекает на все.

Черт.

– Ну пропустил-то я еще больше, – заявляю я, когда понимаю, что мы ведем вежливую беседу, хотя обычно всегда ссоримся.

Зрители аплодируют, когда в заключительных титрах SportsCenter показывают один из моих голов. Я оглядываю толпу, слоняющихся по бару товарищей по команде, чтобы понять, зачем Деккер приехала.

Понятное дело, не из-за меня.

– Так почему ты здесь? – уточняю я. – Так сильно скучала по мне?

В ее глазах мелькает тень, которая исчезает так же быстро, как и появилась.

– Не льсти себе.

– О, тогда дело и правда официальное. – На секунду наши взгляды встречаются. – Могу помочь тебе совместить это дельце с удовольствием.

Она указывает на меня бокалом.

– Спасибо за напиток, но…

– Оставь деньги себе, – отталкиваю я обратно купюры, которые она кладет на барную стойку. – Как и такое поведение.

– А ведь у нас почти получилось вести себя цивилизованно. – Ее улыбка полна сарказма. – Была рада повидаться.

– Ты опять за свое? – Хватаю ее за запястье, не позволяя уйти.

– За свое? – Деккер хоть и отдергивает руку, но остается на месте.

– Убегаешь, ничего не объяснив.

Ее свирепого взгляда достаточно, чтобы догадаться – она поняла, в чем дело. Помнит нашу последнюю встречу так же отчетливо, как и я.

– Не думала, что мой приезд в Чикаго как-то связан с тем, что я задолжала тебе объяснение.

Как же она сексуальна, когда упрямится. Всегда такой была. Возможно, я просто забыл, насколько… А может, с годами она стала увереннее, и эта уверенность только усилила все остальные ее качества.

– Дай-ка подумать, – начинаю я, полностью игнорируя ее замечание и наслаждаясь тем, как из-за этого она злится еще больше. – Ты здесь по работе, но не побывала в клубе ни до, ни после игры. Хотя раньше всегда так делала. – Я откидываюсь на спинку стула и внимательно смотрю на нее. – Пусть некоторые члены команды – твои клиенты, но ты не празднуешь с ними, – усмехаюсь я. – А предпочитаешь остаться незамеченной. Значит, ты приехала, чтобы увести чужого клиента.

– Кто назначил тебя официальным детективом «Лесорубов»?

– Рядовой Хер прибыл на службу, – шутливо отдаю я честь, за что получаю от нее свирепый взгляд. – И, детка, – добавляю я, просто потому что понимаю, что это выведет ее из себя, – ты забыла, что я тебя знаю.

– Я тебе не детка, и ты меня не знаешь. – В ответ на это я лишь приподнимаю бровь, но Деккер продолжает: – А еще я предпочитаю называть это вербовкой.

– Понял, пусть будет вербовка. А разве это не то же самое, как использовать слово «позаимствовал» вместо «украл»?

– Больше как «идиот» вместо «придурок», – говорит Деккер, но я не покупаюсь на невинный взмах ее ресниц.