Трудные дети
Шрифт:
— Я не ношу очки, - монотонно пробормотала, с ужасом разглядывая четко очерченные губы, произносившие страшные вещи, которые с каждой секундой отравляли и убивали меня все сильнее.
Саша только глаза закатила, но продолжила:
— До меня этих баб было море. Даже подружка твоя - Машка. Да-да, - забила она еще один гвоздь в мой гроб, - ты бы знала, как она к нему подкатывала. А шлюх сколько было? Море. И я здесь не причем. Не было бы меня, была бы какая-то другая. И даже не одна. А так ты точно знаешь, что я только одна все эти годы была. Хоть какая-то определенность, правда?
Она улыбнулась, отечески, по-доброму, не издеваясь и, что самое ужасное, без гордости от того, что сделала больно. Саша прекрасно видела, что мне плохо, что меня почти шатает, что я сломлена, но удовлетворения она не испытывала. Я бы смогла понять желание меня унизить, опустить, это было бы…наверное, не так обидно. Но у нее этого желания не было.
— За что, Саш? Что я тебе плохого сделала?
— Еще бы ты мне сделала что-то плохое. И ни за что. Я его люблю, а он любит меня. Он мой, понимаешь? Настоящий, такой, какой есть. Ты никогда не дашь Марату то, в чем он нуждается. Потому что тебя его потребности будут пугать. И я не секс имею в виду, точнее, - она попыталась скрыть чувственную улыбку, - не только его. Ты скучная и годишься только для дома. Как атрибут, - Саша щелкнула пальцами.
– Вещь. Почти как ваза на комоде, только говорить умеешь и детей рожать еще. Ему ведь даже в постели с тобой скучно.
— Закрой свой поганый рот, - зажмурилась, чтобы только не видеть ее ненавистного лица. Хотелось ослепнуть, оглохнуть и никогда не узнать всего того, что она наговорила. Ее слова я не смогу забыть никогда.
– Ты сумасшедшая!
— Из нас двоих скорее ты сумасшедшая. И жалкая, - припечатала она.
– Серьезно. У тебя сил не хватает элементарно с ним поговорить. Ты будешь одна подвывать, как сейчас, строить из себя безвинно обиженную и сокрушаться на весь мир. Это вызывает отвращение, скажу тебе. На твоем месте я бы давно устроила такую встряску Марату, что мало не показалось бы никому. А ты же…
Она с легкостью со стола соскочила, плавным шагом ко мне приблизилась и встала почти вплотную, с равнодушием глядя на меня сверху вниз.
— Знаешь, что любит твой муж? Он любит коньяк, он любит деньги, он любит меня. Он любит секс. Знаешь, как он предпочитает?
– проворковала Саша, склоняясь к моему уху.
– Помнишь огромное зеркало, которое висит на стене в моей комнате? Держу пари, Марат поставил его совсем недавно, перед моим приездом, скорее всего. Знаешь, для чего? Твой муж любит смотреть, прямо-таки обожает. Ставит перед зеркалом и трахает до изнеможения. А ты? Уверена, что ты как бревно лежишь в своей розовой кроватке в своей розовой ночнушке и постоянно краснеешь, стоит ему только сделать что-то…другое. Знаешь, сколько раз он после тебя ко мне приходил? Злой, неудовлетворенный…Миллион. А еще мы с ним любим забавляться. Ты же любишь по вечерам ему звонить, так ведь? Я обожаю твои звонки, Оксан, потому что это очень весело. И пока ты на том конце провода щебечешь ему о своей любви, он в моей постели и совсем тебя не слышит. Мне приходится ему на ухо шептать то, что требуется сказать на ту или иную твою реплику, потому что я всегда его с ума свожу. И знаешь что? Он повторяет.
Я все, все, что она говорила, воочию видела. Закрывала глаза - и видела. Не могла отделаться от этих картин, которые с легкостью нарисовала эта маленькая неблагодарная дрянь, и продолжала рисовать, с удовольствием, с чувственным придыханием, и в глубине черные глаз мелькает затаенная издевка. Я уже в голос рыдала, а она не останавливалась, рассказывая еще и еще, и от отчаяния я с силой закрыла уши. Сашка тут же дернула меня за запястья и начала все сначала. И меня как перемкнуло. Я наотмашь ударила ее по бледной щеке, по которой сразу же расползлось красное пятно.
— Закрой рот! Я ненавижу тебя!!! Ненавижу!
Сашка не ожидала удара и растерялась, а в меня как бес вселился. Я снова размахнулась, и другая ее щека налилась кровью. Девушка медленно потерла подбородок, улыбнулась в сторону и со значением проговорила:
— А вот это ты зря.
В следующую секунду я отлетела на диван, вскрикнув от сильнейшей обжигающей боли.
Глава 38.
Саша.
Окружающие любят не честных, а добрых.
Не смелых, а чутких.
Не принципиальных, а снисходительных.
Иначе говоря - беспринципных.
Сергей Довлатов “Соло на IBM”
Я в две секунды оказалась рядом с неуклюже упавшей принцесской, с силой собрала волосы на ее затылке и потянула вверх. В голубых, широко раскрытых глазах заблестели слезы, сразу же покатившиеся по покрасневшим от удара щекам, и девушка задрожала в моих руках. Ксюша сдавленно застонала, когда я жестко намотав пряди на запястье, подтянула ее к себе.
— Никогда, - угрожающе шипела я ей в лицо, и после каждого слова девушка с ужасом жмурилась, - не смей поднимать на меня свою поганую руку. Еще раз хоть пальцем тронешь, и я голову тебе к чертям откручу. Ты права не имеешь меня касаться. Ясно тебе?
– я снова дернула, и ее голова мотнулась из стороны в сторону.
– Ясно?!
Впервые в жизни я ее ненавидела. Раньше я не ненавидела ее. Она была помехой, соринкой, которая не мешает. Я всегда фыркала, сознательно принижала ее в своих глазах и глазах Марата. Я убеждала себя, что лучше нее, достойнее и умнее. Но всегда - всегда!
– находилось что-то, в чем она была лучше меня. Я не умела связно говорить и писать, а Ксюша умела. Потом я научилась, но не умела быть женщиной, с которой не стыдно показаться на людях. А Ксюша умела. Я научилась быть женщиной, но оказалась не достаточно хороша, чтобы быть женой и матерью. А она - хороша.
Выходка в аэропорте была импульсивной и необдуманной. Стоило увидеть Машу, как в голове перемкнуло, наружу вылезло все то, о чем я думала украдкой и очень редко. Но вылезло, и я поддалась сиюминутным эмоциям, только позже оказавшись в состоянии здраво осмыслить свой поступок. И все бы хорошо, только я забыла об одной особенности Марата. Он видел меня насквозь. Я привыкла, что на мои страдания и нерадостные думы он не обращает внимания, предпочитая отшучиваться и уклоняться в сторону, но это не означало, что Марат не видит.
И да, он сразу же почувствовал во мне перемену, отстраненность и страх. На следующий вечер после прилета - от Маши пока не было никаких вестей - Марат, лежа со мной на роскошной и слегка прохладной кровати в моей комнате, задал вопрос, заставивший меня похолодеть и сжаться, как пружина.
— Мне не нравится то, о чем ты думаешь, - вполне спокойно произнес Марат. Но я то знала, что малейшее слово или неправильный шаг, и от спокойствия не останется и следа.
— Я не понимаю.
— Ты все понимаешь, радость моя. Ты же неглупая девочка и знаешь, что ничего хорошего не выйдет. Не заставляй меня злиться и применять силу.