Трудные дети
Шрифт:
– Что ты делаешь?
– возмутилась девочка.
– Тшш. Смотри, - он кивнул на стоящий неподалеку запорожец.
На капоте запорожца поставили белые большие ведра, прикрыв их марлей. В ведрах был творог, сметана. Рядом несколько ведер с яблоками. Мужчина и женщина, зычно зазывая народ, предлагали купить их продукты. И все бы ничего, но тетя была их поварихой. Которая всегда говорила, что Саша много ест.
– Творог! Свежий творог! Сметана! Покупаем творог! Свежий!
– кричала она, прохаживаясь туда сюда возле машины. Вокруг машины собралось много народа, который снимал с творога пробу и удовлетворенно кивал.
– Что вы пробуете?
–
– Пятый раз уже. Вы думаете, я не вижу?! Покупайте и пробуйте!!
– Дочка, я...- начал дедушка неуверенно, но его тут же обступили, а потом и вовсе оттеснили от капота.
– Сколько?
– громко поинтересовалась какая-то женщина и, услышав цену, оскорблено всплеснула руками.
– Грабеж! Что так дорого?
– А вы поглядите, - не унималась повариха, - хороший творог. Свежий. Сегодня только привезли. Не хотите - не покупайте. Очередь большая за вами.
Саша не выдержала и вырвала свою руку у брата, направляясь к поварихе. Брат за ее спиной ругнулся и стукнул ее по плечу.
– Не ходи! Ты сдурела?
– Я просто скажу...
– Ты дура? Не понимаешь совсем?
– Это же наш творог!
– Он не наш. Пошли отсюда.
– Наш!
– Саша вырвалась и пробралась в самую толкучку. Встала перед поварихой и потерла нос.
– Здрасьте.
Та замолчала и с опаской и злостью посмотрела на девочку.
– Хороший творог?
– спросила Саша, делая пробу.
– Хороший, - кивнула.
– А где вы его взяли?
Она на мужа оглянулась за поддержкой и кивком указала на Сашу. Тот, расправив плечи, начал надвигаться на маленькую девочку.
– Так, девочка, иди по-хорошему, - сверкая глазами, приказала повариха. Но голос был добрым.
– Тут видишь - очередь.
Очередь согласно зароптала. Муж поварихи подошел к девочке и больно схватил ее за костлявое плечо.
– Пошла отсюда, - зло и тихо прорычал мужчина.
– Сама уйду. Руки убрал, - процедила девочка.
И ушла. Перед этим перевернув два ведра с творогом и сметаной. В ту же ночь они с братом сбежали.
***
Я снова закрылась в себе, отгородилась от Марата и Оксаны. Но если с чеченом такой номер почти не прокатывал, и мне приходилось с ним общаться, то с его кралей все обстояло по-другому. Чаша презрения и гадливости, наполненная для них двоих, целиком доставалась именно ей. С Маратом сложно. Я могу на него только щериться, ощетиниваться, но по-настоящему злить его опасно. Мне не нужно повторения прошлого года, мне и так хорошо живется. Мне приходилось сдерживать раздражение к нему, но чечен прекрасно видел мое состояние. Теперь я точно знаю, что он в курсе. Он в курсе, что я все слышала. И его это мало интересует. А меня злит. Из нас двоих, правда, именно Марат первым заговорил на эту тему. Я лишь глядела исподлобья и раздувала ноздри.
– Напугала, - издевательски хмыкнул мужчина, разглядывая мою гримасу и воинственную, колючую позу.
– Что ты хочешь этим доказать?
– Ничего, - процедила сквозь зубы, с силой сжимая челюсти.
Чечен вел себя так, будто ничего не произошло.
– Тогда в чем проблема? Ты крадешь, кидаешься с ножом на людей, а потом злишься и краснеешь из-за того, что услышала что-то из ряда вон выходящее?
– Ничего нового, поверь. Но у твоей крали исключительно писклявый голос.
Который всю ночь бил по нервам.
– Чего ты добиваешься?
– шутки кончились, терпение Марата тоже. Неужели,
– Только попробуй вякнуть что-нибудь.
– С чего ты взял, что я буду?
– У тебя на лице все написано.
– Да неужели?
– зло прищурилась, стараясь испепелить ублюдка на месте.
– Знал бы ты, что у тебя на лице написано.
– А разве ты имеешь право мне указывать?
– холодно и отстраненно поинтересовался Марат.
– Кто ты такая? Ты здесь никто, а это - мой дом. Ксюша - моя девушка. Мы оба взрослые люди, и что хотим, то и делаем.
– Да хоть голые на голове ходите! Я это слушать не обязана!
– Гонор свой засунь в задницу и помалкивай. Не тебе меня учить, что, как и где мне делать.
Мужик, стремительно развернувшись и печатая шаг, вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Он разозлился. Кто бы сомневался. Болезненное самолюбие чечена никуда не делось. Марат ненавидел, когда ему указывают или приказывают. Он старался не доводить все до скандала, а если кто-то пытался на него повлиять, мягко уходил от темы. Он не позволял никому собой управлять, пусть даже само по себе предложение носило положительный характер. Кто пытался заставить Марата действовать по указке сразу слышали слово "нет". Но чечен умел размышлять, и если предложение было хорошим - он его принимал. Но только на своих условиях и по своему собственному желанию, никогда не поддаваясь на уговоры.
Мое недовольство не стало исключением. Чечен воспринял его негативно, сразу обрубив мои возражения. И возможно, я сама была виновата в этом. Чего мне пока не хватало - так это такта. Я сразу начала вставать в позу, вытравливать Ксюшу из квартиры. Пусть что хотят делают, но я это слушать не обязана. Я упорствовала, не собираясь отступать, и сопротивление Марата увеличивалось. Он никому не позволял ставить себе условия, а уж тем более мне. Возможно, скажи я все как-то по-другому, чечен сам бы решил проблему. Но я давила, а он сопротивлялся. Один раз мне даже показалось, что он может притащить Ксюшу сюда и отыметь на моих глазах. Назло. Просто так. Показывая, что он здесь хозяин и главный.
Не имея возможности достучаться до мужика, я всерьез взялась за Оксану. Она не могла мне ничего противопоставить, на ней я срывала все зло и раздражение, накапливающееся после стычек с чеченом. И ладно бы я просила чего-то фантастического, но нет, я просто попросила огородить меня от этой стороны их жизни.
Над Ксюшей я банально издевалась. Но гораздо более тонко, нежели раньше. Открыто не хамила, но черт, я говорила такие вещи, от которых она терялась и не находила места. Я сознательно ее дразнила, насмехаясь над ней и ее идеалами, правда, теперь я могла делать это изящно, а не прямолинейно. Образование - полезная штука, оказывается.
– Забери, - положила черный томик Шекспира ей на колени и благодарно кивнула.
– Я дочитала.
Оксана пару секунд его непонимающе разглядывала, вспоминая, что это и откуда. Наконец, она вспомнила, черты лица разгладились, и девушка улыбнулась.
– И как? Понравилось?
– Ничего. Дочитала.
– А что так нерадостно?
– Да бред это, - я безразлично на книжку посмотрела и фыркнула.
– Детский лепет.
Оксана шокированно распахнула глаза и открыла рот.