Трудные дети
Шрифт:
– Иди ко мне домой и позвони им. Пусть они его привезут.
– А у них нет телефона, - не моргнула я глазом.
– Придется идти. Тут недалеко.
– Давай спасателям позвоним.
– Они дверь выломают. Что я потом Марату скажу?
– трогательно, подражая Ксюше, хлопнула ресницами и потупилась.
– Надо сходить.
– Куда ты в таком виде?
– запричитав, указала рукой на мою одежду.
– Простудишься ведь. Давай пока у меня посидишь, чайку попьешь, а потом и брат твой приедет. У него
– Он поздно приедет.
Сначала я не оценила ее предложения. Но подумав, решила, почему бы и нет? Посижу у нее, придумаю что-нибудь. Возможно, у нее есть какая-то одежда. Я попрошу у нее что-нибудь на время, исключительно чтобы дойти до друга семьи, а там меня и след простыл. Пусть с ней потом чурка разбирается. Меня это не должно волновать.
– Ну ладно, - согласилась, делая шаг по направлению к ее квартире.
– Давайте подожду. Спасибо большое.
– Не за что, дочка, - она пропустила меня внутрь и закрыла дверь.
– Проходи. Сейчас чайник включу.
Пока она хлопотала на кухне, я осматривалась. Планировка почти та же, что и у нас, вернее, у Марата. Только комнат не две, а одна. Дверной проем завешан причудливой шторкой, на трюмо много статуэток. Запах еще в квартире был такой странный, но не противный.
Несколько часов пришлось провести в обществе бабульки. Я натужено улыбалась, так что болели щеки, кивала периодически и посматривала на часы. Наконец, решила:
– А у вас нет пальто какого-нибудь? Мне только дойти, и я вернусь сразу.
Она неуверенно замялась и отвела глаза. Одно дело чаем напоить, другое - давать что-то, пусть и на время. Ее кошка, спящая в углу, подняла голову и мяукнула.
– А брат твой скоро приедет?
– Нет, - расстроила я.
– Поздно-поздно вечером.
– Ему позвонить нельзя?
– Нет. Он работает, а номер я не знаю.
Она тяжело вздохнула, поднялась, отставила чашку и принесла пальто. Обычное серое, драповое, не новое.
– Держи. Занесешь потом?
– Конечно-конечно, - заверила я быстро.
– Как только ключ заберу.
На часах было уже восемь вечера, и мне оставалось надеяться, что ломбард работает. Так даже лучше - не придется искать зимнюю одежду. Эту - я возвращать не собиралась. Пусть "брат" разбирается.
Торопливо попрощалась, еще раз пообещав, что непременно вернусь, и вылетела на улицу. Было холодно. Если днем снег подтаял, образовав слякоть и грязь, то теперь месиво начало замерзать, и я через каждые пять-шесть шагов скользила, норовя упасть. В одних тапках было холодно, и ноги себе отморозила почти сразу.
В магазине на меня странно косились, но тут же отворачивались. Никому особо не было до меня дела. В кабинке ломбарда сидел хиленький мужичок с крохотными глазками. Завидев меня, он поднял брови и вопросительно уставился.
– Скажите, за сколько я могу ее сдать?
– сняла цепочку и передала ему в руки.
– Только цепочка или с кулоном?
– Все вместе.
Он очень долго рассматривал и изучал украшение, а потом украдкой меня разглядывал. Все понятно. Стоит перед ним ребенок, и он думает, что может меня развести. По глазам вижу. Только не на ту напал. Наконец, мужик назвал сумму, втрое меньше минимума.
– Издеваешься?
– процедила я, снимая маску доброй и послушной девочки. Та маска осталась в квартире у Марата. И мне уже не понадобится.
– Ты меня за дуру держишь, мужик?
Мой тон был холодным, расчетливым и никак не подходил для скромной девочки. Мужик выпрямился во весь свой небольшой рост и приосанился.
– Девочка, я и так завысил цену. Если не нравится - иди в другой ломбард.
– Это белое золото высшей пробы, и ты хочешь мне заплатить за него копейки. Ты совсем оборзел?
Вот теперь он понял, что со мной связываться не надо.
– А откуда у тебя это? Ты ребенок еще. Сейчас-сейчас, - лихорадочно забормотал он, не выпуская украшение, и потянулся за телефоном.
– Я в милицию еще позвоню. Украла небось.
– Не украла, - прозвучал позади меня успокаивающий бас Марата.
– Это ее. Но мы закладывать и продавать ничего не будем. Отдайте.
Оценщик пригнулся, чтобы в окошке разглядеть говорившего, и после того как увидел - звонить передумал. Одно дело девчонка, которую можно запросто обвести вокруг пальца, другое дело - угрожающий массивный кавказец у нее за спиной, которого обмануть не выйдет. А если я вдруг ему родственница, то когда чурка узнает, что меня пытались развести, вообще неизвестно, что будет.
Эти безрадостные мысли на стареньком лице отражались бегущей строкой. Я бы посмеялась, не будь обижена и зла. Убегать и привлекать к себе внимание смысла не было. Сейчас Марат у меня заберет и украшение, и пальто, а потом вытолкнет на улицу. Приятного от такой мысли мало.
– Да заберите ради бога, - цепочку поспешно вернули, и Марат, опередив меня, ее забрал и положил к себе в карман. Вот о чем я говорила.
– Тоже мне...следили бы за ребенком лучше.
– Обязательно.
Марат обхватил мое запястье и потащил меня к выходу. Я не сопротивлялась, потому что глупо им бесполезно, тем более, народу рядом достаточно много. У крыльца магазина стоял жигули.
– Садись.
Я села, сложив сжатые в кулаки ладони на коленях. Марат на меня не глядел, довез до дома, так же за руку вывел и позвонил в дверь соседки. Старушка быстро открыла, как будто стояла и ждала, когда чечен позвонит.
– Нашел ее?
– с улыбкой спросила бабулька, умильно меня разглядывая и забирая любезно отданное пальто.