Трудоголик 2
Шрифт:
Но что-то в этом всём было не так. Неужели подобные неудобства были нормальными? Неужели такой вид транспорта настолько опасным? Скорее всего, я сглупил — предполагалось, что перед полётом нужно самостоятельно соорудить определённые Алгоритмы, чтобы полёт протекал комфортнее. Одновременно с мыслями наступила невесомость, вернее, микрогравитация.
— Твою ж налево! Как тебе такое, Илонмаск!
В кольцевом иллюминаторе, всего в каких-то сантиметрах за тонкой, но прочной оболочкой капсулы, был самый настоящий вакуум, чернющий космос, а планета Скрадо изогнулась дугой, обнажив далёкий океан. Но радоваться я не спешил — потому что мне стало ясто, что скоро наступит фаза приземления, к которой я оказался совершенно не готов.
Глава 20
Курултай
— [Криэйт локал гравитейшн… филд, поле, значит, гравитационное, дан!]
Я мысленно прочертил вектор от потолка до пола, и тут же моё туловище припечаталось к сиденью. как будто я восседал где-нибудь в кабинете задумчивости, а вовсе не в космической капсуле.
— [Экзекьют фильтрэйшн эйр, млин!]
Дышать стало значительно лучше. Тем временем на панели зажглась большая голографическая надпись: «Начинается снижение». Горизонт за окном начал медленно выпрямляться, а вскоре полоску иллюминатора покрыло полупрозрачное пламя, и я понял, что начался вход в атмосферу.
Капсула вошла мягко, безо всякого кручения и тряски. Облака пронеслись мимо меня, обнажив горы и уже знакомый комплекс на горе. Тут меня снова сначала расслабило, а потом, когда капусла развернулась, вжало в кресло, как на аттракционах — гравитация планеты снова начала действовать, и я поспешно отменил Алгоритм.
И тут же пожалел об этом. Земля всё приближалась, капсула и не думала тормозиться. Я бешено впился пальцами в подлокотники, заорал, бешено соображая, что же делать. Секунд двадцать продолжалась тряска, затем наступил резкий рывок, от которого я чуть не врезался макушкой в потолок. И началось замедление — судя по всему, программой так и было задумано. Затем толчок, от которого я подпрыгнул и больно приземлился на пятой точке, и створки «ракушки» открылись.
— Как впечатления? — немного ехидно улыбнувшись, спросила Ивита. — Неплохой аттракцион?
— Просто отпад, да, — я поднялся, разогнулся и принялся растирать ушибленные места. — Только слегка травмоопасно. Ну, так, совсем чуть-чуть.
— Помощь нужна? Могу полечить.
Я огляделся по сторонам. Капсула выглядела обгоревшей всего несколько секунд, вскоре по её бокам прошло свечение, и темплощащитное покрытие сменилось на новое, чистое и блестящее. Приземлился я в самый центр двора, рядом уже стояла точно такая же капсула, на которой прибыла, судя по всему, Ивита. В десяти метрах от меня стоял шатёр — тот самый, в котором я впервые увидел Халиба. Хозяин шатра стоял у самого входа и курил. Длинная не то сигара, не то самокрутка чадила Я впервые видел на Скрадо не то что курящего Сеяного — в принципе курящего человека. Скра и гмонни — да, видел, но людей — ни одного, как будто все позабыли эту пагубную привычку ещё много веков назад.
— Приветствую тебя, Станислав.
— Ты это чего?!
— Да так, — он притушил сигару, достал из кармана чехол и положил. — Отец курил. Иногда вспоминаю. Интересно наблюдать за изменениями в организме. К тому же, не скрою, я всегда испытываю некоторое волнение перед встречей со своей бывшей женой.
Я не поверил ему и усмехнулся.
— Серьёзно? Тебе сколько лет? Сколько ты её знаешь? Всё же, ты совсем не выглядишь романтиком.
— Тем не менее — я такой. Все Сеяные — моногамны, полигамия — это уже вторичный признак. Заходите, — он кивнул Ивите. — Только не спрашивайте о работе — по нормам приличия на саммите лучше не общаться о мировых проблемах до прибытия всех делегаций.
— На саммите? — я усмехнулся и обвёл взглядом шалаш кочевника. — Это, скорее, какой курултай.
— Что такое курултай? — нахмурился Халиб. — Я не знаю это слово.
— О, это куда круче саммита.
Мы зашли внутрь, Ивита последовала за мной.
— Присаживайтесь, наливайте чай. Как, кстати, удалось захантить наших пенсионеров? Или получился, как у вас было принято говорить, кейс из разряда факапов?
Я фыркнул, услышав набор таких родных и знакомых слов.
— Ты где этому всему набрался?
— Нашел тут один учебник по древнерутенийскому, — Халиб пришурился, удовлетворившись моей реакцией. — Так как все прошло?
— Ну… дуэль. Стрелялись на пистолетах.
— Это он любит! Что Кэролайн?
Возникла мысль спросить про бункер, но я промолчал.
— Нормально, странные они, — я отхлебнул чай. — Подарили кофейное дерево.
— Прекрасно! Очень рад за тебя.
— Это было немного не то кофейное дерево, на которое я рассчитывал. Ладно, не суть. Есть еще кто?
Халиб отхлебнул чаю.
— Да, молодой парень, мой пра-пра-правнук в десятом колене, недавно ушедший от Теодоры. Немного неотёсанный, но ты, я думаю, справишься. У тебя же есть опыт менторинга джунов?
Я снова чуть не поперхнулся
— С кем?! Ага. Есть.
— Развлекаетесь? — вдруг послышался голос сбоку, и я резко обернулся.
В полутора метрах от нас сидела Теодора — в рубахе и поношенных джинсах. Выглядела она теперь несколько моложе, чем была — лет на сорок, не больше.
— Чаю налей, — приказном тоном сказала она Халибу.
Тот бросился наливать, подал пиалу. Отпила, недовольно поморщилась.
— Что за дрянь ты завариваешь? Тебе что, подогнать нормального чаю?
— Лучше кофе мне подгони, — набрался наглости я. — А чай вполне нормальный.
Она злобно зыркнула на меня.
— Мы вроде бы на «ты» не переходили? И ты мне не бывший муж. Ладно. Что на повестке.
Ивита явила на свет список.
— Так, первый пункт. Теньгород.
— Тут всё ясно. Операцию в кварталах сворачиваем, комендатуры подготовили план экономического восстановления, — сказал Халиб.
— Исполнители намечены? Целепологание?
— Произвели, — вздохнул Халиб. — Энциклики все подготовлены.
Разговор пошёл с упоминанием таких замудреных политических терминов, что я порою окончательно терял нить диалога и только согласно кивал. От Теньгорода плавно перешли к обсуждению приграничных историй в районе малого Северного океана и толнианских колоний, после чего заговорили о колониях южных. Я вспомнил о том, что рассказал Халиб и приготовился толкнуть гневную речь, но Ивита меня опередила.