Трудовые будни Тёмных Властелинов
Шрифт:
— Никто…
— Именно.
— Простите, госпожа, — в девице резко прорезалась вежливость. — Я не знала, что это так серьёзно! Я же из другого мира, и…
— Ты провела тут долгое время, — отрезала Лиа. — Тебя обучили чтению и письму. Разумеется, сын не брал тебя с собой на хоть сколько-нибудь важные встречи, но изучить правила тебе никто не мешал, равно как и прислушиваться к шепоткам и оговоркам. Или ты считала, что мир будет соответствовать твоим желаниям? Что изменится лишь оттого, что сюда явилась ты?
Она опустила голову. Лиа полюбовалась на дело рук своих. Вдоволь
— Вот что. Сегодня я добра, потому смягчу наказание. Ты лишишься своих кос — они будут подстрижены под корень — и покинешь этот город до рассвета. Также ты должна выбрать: либо ты одна получишь пять магических плетей, тех самых, что сдирают кожу до мяса. Либо каждый из тех волков, что помогли тебе сюда пробраться, получат по пятьдесят ударов. И наказание для всей общины, конечно. Твой выбор?
Она честно засомневалась, но после сказала:
— Это их вина. В смысле… я не знала, что всё настолько серьёзно. Они сами!
— Выбор твой. Вихрь, уведи!
Оставшись в одиночестве, Лиа позволила себе чуть улыбнуться. Девка сама подписала себе приговор, пусть и отсроченный. Волки были верны, о да. Но и предательства, особенно такого очевидного, не прощали никому. И уж она, Лиа, позаботится, чтобы Глава местной общины узнал правду. Не сразу — так будет неинтересно — но чуть позже, чтобы иномирянка уверовала в свою безнаказанность. Так будет интересней. А уж волчьи общины в любых городах отыщутся, не так ли?..
— Наверное, вы чувствуете себя тут весьма неуютно, милая?
Диве кисло улыбнулась.
Признаться честно, высшее общество Бажен-Шаба напоминало ей бордель настолько, что впору было бы пускать скупую ностальгическую слезу. Разумеется, тут крутились большие люди и большие деньги. Однако, сама атмосфера, особенно среди женщин — один в один.
Взять хоть эту даму в роскошном платье. Её оценивающий взгляд Диве поймала на себе в момент, когда красивая светловолосая девушка сказала ту фразу о доме маман Готэ. Эта дама смотрела будто бы небрежно, походя, но Дивера знала цену таким вот женским взглядам. Она понимала, что вскоре предстоит разговор. И да, разумеется, они чуть позже столкнулись — совершенно случайно! — в малой уборной для знатных дам, куда Эт при всём желании не мог за ней последовать.
Ох уж эти совершенные случайности!
— Это всё непривычно, вы правы, — сказала Диве, чуть улыбнувшись.
— Ваша предыдущая работа, наверное, подразумевала общение иного рода? — поинтересовалась дама сладко.
Диве сцепила зубы. Ну, разумеется! Не только бывшая любовница Эта; они все тут всё обо всём уже знали. И, как это водится, хотели заклевать новенькую. Правда, бордель как он есть!
Эта мысль заставила Диверу развеселиться. И одёрнуть себя. Да, ей было жаль несчастную светловолосую красотку, что так настойчиво пыталась обратить на себя внимание Эта. Диве порой спрашивала себя: что было бы, не будь они парой? Сумел бы он без этого полюбить её и принять? Ответ ей узнать было не суждено — и, быть может, к лучшему.
Но эта женщина… Диве не собиралась уступать ей, о нет. Если Эт принимает её такой, какая она есть, то кто это такая, чтобы осуждать?
— О да, — сказала она вслух. — Всё совсем не так, как на моей прошлой работе. Я была помощницей Властелина, как вы знаете. И моя госпожа… как бы так сказать… не слишком любила громкие развлечения и пышные наряды. Город Чу и его непередаваемая атмосфера… Ну сами знаете: живые мертвецы, постоянные угрозы, иномирцы и прочее. Признаться честно, глядя на чудесные наряды вроде вашего и степень гостеприимства, я скорее вспоминаю позапрошлую свою работу.
Даму отчётливо перекосило. Диве широко улыбнулась. И они обе вздрогнули, когда из-за спины послышался насмешливый смешок.
— Вы правы, как никогда, милочка, — сказала чувственный голосом невесть откуда взявшаяся здесь госпожа Малазини, которую давече представили Дивере как спутницу Наместника.
— Ох, — дама снова сладко разулыбалась. — Простите моё любопытство. Я так хотела знать чуть побольше о Чу! Город с женщиной-Властелином… узнав намедни эту новость, я была шокирована! Впрочем, как говорит мой муж, драконицы и магини могут позволить себе мужские занятья и свободу нравов. В отличие от нас с вами, госпожа Малазини. Не так ли?
— Несомненно, госпожа Пиннэ, — усмехнулась вышеназванная. — Нам, земным человеческим женщинам, выбор невелик. Но он есть. Можно, например слыть любимой любовницей… или нелюбимой женой.
Взгляды дам скрестились, словно клинки.
— Этот выбор очевиден, — сказала госпожа Пиннэ надменно. — Достойная женщина точно знает, в чём её предназначение. А теперь… прошу меня простить. Обязанности не ждут.
— Супруга Наместника Миирта, — сказала Малазини со смешком, как только за ядовитой дамой захлопнулась дверь. — Проводит большую часть своей жизни при дворе, пока супруг утешается в объятиях куртизанок. Она является одной из доверенных дам госпожи Лиа и на многое готовой ради неё. Если бы не это, супруг госпожи Пиннэ давно потерял бы свою должность. Вы молодец, что поставили её на место. Держитесь с ней настороженно, но истинных подлостей не опасайтесь: против воли вашей свекрови она не пойдёт.
— Спасибо, — Диве не знала, что принято отвечать на подобное.
— Бросьте! Благодарности излишни. Касаемо высшего общества Бажен-Шаба, — небрежно сказала Малазини. — Не удивляйтесь его некоторой… вульгарности: так уж исторически сложилось, что оно состоит всё больше из изгнанников и продажных (или проданных) девушек. Даже сейчас куртизанок в зале примерно треть. И я — одна из них. Возможно, выше всех забравшаяся, но поверьте: единственное отличие высокого светского сборища от борделя состоит, зачастую, лишь в цене.
Диве моргнула. Если честно, это было… неожиданное признание. Она внимательней присмотрелась к Малазини. Вне всяких сомнений, очень яркая женщина с выраженной примесью дикарских кровей (голубоватого оттенка кожа в сочетании с ярко-синими глазами выдавали её с головой). Её нельзя было назвать ни очень юной, ни ослепительно красивой, но было в ней… нечто. Не то неповторимая грация танцовщицы, которую Диве не могла не отметить, не то чувственность, сквозившая в каждом жесте, не то цепкий ум, отражающийся в глазах.