Трунька о себе, своих попутчиках и славном «Дальтелефильме»
Шрифт:
Другой случай. У нас на студии работал оператором Алик Темиров. В 1966 году снимали мы с ним очерк о бригаде слесарей на Дальзаводе. Как известно, на этом предприятии ремонтировали военные корабли. Глядя на один из кораблей в доке, Алик вспомнил вот такую историю:
– Я ходил в Дом пионеров в кружок судомоделистов и строил там модель вот такого же эсминца. Чертежи были мутные, они не давали точного представления, какими должны быть надстройки на мачтах. А моделизм предполагает точное следование деталям оригинала. В то время как раз такой корабль стоял в ремонте на Дальзаводе. Я вооружился фотокамерой с телеобъективом и пошел выбирать точку, с которой было бы все хорошо видно. Я выбрал один из домов на сопке, залез
– На кого работаем?
– На Дом пионеров…
– Шуткуешь?..
Пока мы беседовали, проявили пленку. Мы ее смотрели на большом экране. Такой четкости фотографий у меня никогда не получалось. Наверное, у них был какой-то особый мелкозернистый проявитель.
Меня отпустили, но пленку изъяли. Пришлось из судомодельного кружка перейти в фотографический.
Вот так страна потеряла корабела и приобрела оператора. Все благодаря ребятам из параллельного комитета. Эти ребята зорко бдели за всеми, кто выходил за рамки обыденного. Ну, допустим, они преследовали людей искусства, которые будоражили умы людей и могли нарушить гражданское спокойствие общества. Но чем мог помешать нашей державе изобретенный инженером Назаренко «электронный компас» или локатор для обзора линий связи и электропередач? Не понимаю. Подобно моему однокласснику Стасу, Назаренко со своим другом Алексеем Степановичем Квачем построили передатчик и выдали в эфир первую телевизионную передачу весной 1953 года, как раз после кончины Сталина. Вот тут к ним и пришли…
Сработала не служба пеленгации, потому что в этом диапазоне по умолчанию вообще не может быть никаких передатчиков. Их «запеленговала» обычная домохозяйка, жена высокопоставленного чиновника, которого только-только перевели в краевой аппарат из Москвы для укрепления власти на местах. Вместе с необходимыми вещами семья чиновника привезла бесполезный для провинции телевизионный приемник КВН-49, жалко было расставаться с такой дорогой игрушкой. Каково же было изумление хозяйки дома, когда она, включив от нечего делать телевизор, увидела на нем изображение и звук.
– Больше не будем, – заверили изобретатели, памятуя о прошлых гонениях.
– Ну что вы. Мы наоборот хотим вам предложить развивать телевидение здесь, во Владивостоке.
Вот так в краевом центре появился телецентр, первый на Дальнем Востоке, второй на всей территории от Урала до Камчатки, после Томска. И восьмой в России. Первая передача состоялась 28 июля 1955 года.
Кстати, о КВН-49. Замечательный был телевизионный приемник. В молодости мы с моей Маргаритой жили в подвале на улице Арсеньева. Там местные бабушки еще помнили и Владимира Клавдиевича, и его Маргариту, так что я жил в историческом месте. Вот там я и обнаружил тоже исторический телевизор. В кладовке у соседки, куда я помогал соседке забрасывать уголь в сарай. «Ящик» мне соседка на радостях подарила. Неизвестно, сколько он пролежал в сарае, на дворе стоял 1965 год, дефицита на телевизоры уже не было, в домах появились приемники «Рекорд» с диагональю 37 сантиметров, а не 19, как у КВНа.
Первая телевизионная передача из квартиры В.Е. Назаренко. 1953 г.
Я в то время уже работал на телевидении, но никакого телевизора у меня не было, так что я с радостью забрал подарок соседки. Очистил от грязи и начал применять свои школьные знания по радиотехнике. После долгих усилий звук я у него наладил, но картинки не было. Пришлось обращаться к технарям. У Виктора Емельяновича все работники были классные, потому как принимал на работу их сам Назаренко. Среди гигантов технической мысли был и мой приятель Володька Долгопятов. Он был худой и нескладный, безнадежно влюбленный в одну из наших красоток-звукорежиссеров, но что касается техники, был на высоте. Посмотрев на ящик, он сразу сказал, что нужна генераторная лампа Г-807. Таких ламп уже не выпускали, и я в воскресенье отправился на барахолку. Владивостокская барахолка… тогда она находилась в районе фуникулера, и найти на ней можно было ВСЁ. Тряпки меня не интересовали, а железки – другое дело. После продолжительных поисков я увидел заветные две лампы, их продавала пожилая женщина.
– Почем? – спросил я.
– Три рубля…
– Одна штука? – ужаснулся я. При моей зарплате в 60 рублей это была огромная сумма.
– Бери обе за два. Сына в армию забрали, на флот, эти детали ему еще не скоро пригодятся…
Телевизор наконец заработал. Четкость на экране была обалденная. На нем можно было смотреть мировые поединки по хоккею, так там даже шайбу видно было. На таком маленьком экранчике.
Ремонт аппарата мы, конечно, обмыли бутылкой портвейна. После второй рюмки Володька выдергивает из телевизора какую-то лампу и хрясть ее о край стола.
– Ты что, с ума сошел?
– Не боись. Это обычный диод. Лампа-диод. Мы сейчас ее на полупроводник заменим.
Он достал из своей балетки паяльник, полупроводник, и впаял деталь в цоколь радиолампы.
– Вот видишь, еще лучше работает. Американская схема, очень надежная. Хочешь, я тебе его на большой кинескоп переделаю, – предложил он после третьей рюмки. – Только надо будет кинескоп купить и отклоняющую систему.
И переделал бы, если бы позволяли мои ресурсы. На переделку требовалось более половины моей зарплаты, а потому от дальнейшей модернизации я отказался. Потом и Володька уехал от несчастной и безответной любви к звукорежиссерше. Говорят, в Пятигорск. Телевизор проработал у нас года три. Однажды, когда я вернулся из очередной командировки, на стеллаже вместо КВНа стоял новенький «Рекорд», купленный женой в рассрочку. Только женщина могла выбросить на помойку такую раритетную вещь.
Вот такие ученики были у Виктора Емельяновича. Их было много. Я хочу вспомнить еще об одном. О Леве Карпеце. Лева – всегда улыбающийся, остроумный, да и просто умный человек. Технику знал, как говорят, «от и до». Я вспоминаю, как он ремонтировал мне телевизор, уже «Рекорд». Он смотрел на все это чудовищное сплетение проводов и радиодеталей и бормотал про себя, будто читал молитву:
– Что же тебе надо? Что же тебе надо?
Лицо у него было настолько сосредоточенное, какое-то заостренное, что казалось, что он нырнул в пучину проводов и так плывет, перемещаясь от одной детали к другой, по всей цепочке.
– Сейчас немного постреляем…
Он достал из чемоданчика электролитический конденсатор, припаял к нему два проводка и прикоснулся внутри схемы… Раздался щелчок.
– Все понятно. Электролит высох. Я поставлю тебе этот нештатный временно, потом как-нибудь поменяем на родной.
Конденсатор мы так и не поменяли. По-моему он пережил телевизор.
У Виктора Емельяновича было много изобретений. Обо всех я даже и не знаю. Он был постоянно в творческом поиске. Вот обычная тест-таблица… В старые времена, когда телевидение было в дефиците, ее начинали показывать за 15 минут до начала программы, чтобы телезрители могли настроить свои телевизионные приемники. Играла разная музыка, и мы настраивали частоту строк, частоту кадров, размеры по вертикали и горизонтали и другие хитрые параметры. Из студии обычно эту таблицу показывали с видеокамеры. Это было неудобно, потому как таблица занимала пост, то есть канал, по которому передавалось изображение. Назаренко сочинил электронную схему, которая позволяла показывать таблицу без участия камеры. С помощью набора маленьких железных штучек: сопротивлений и конденсаторов, спаянных в одну цепочку, в центре таблицы появлялась надпись «Владивосток». Правда, до того, в тестовом режиме, в силу своего озорного характера Виктор Емельянович вставил в таблицу крепкое словечко из трех букв. А когда все получилось, он крякнул от удовольствия и перепаял схему на нужное слово.