Трясина.Год Тысячный ч.1-2
Шрифт:
Дитт Хонаг почесал затылок.
– Ну, э-э-э...тут вроде запятая как-то не так поставлена, - произнёс он.
– Ах ты, шельма, - хохотнул ромеец.
Пошарив в кармане шинели, он вытащил оттуда полсеребряника и сунул его в руки десятнику.
– Теперь порядок?
Полсеребряника - маловато, конечно, но слишком наглеть тоже не стоит.
– Всё нормально, господа. Проезжайте, - сказал Дитт Хонаг.
Вернувшись к посту охраны, он поднял шлагбаум. Машина, ревнув мотором, покатилась. Половина солида плюс полсеребряника сверху - совсем неплохо, размышлял Дитт Хонаг, провожая их взглядом. Хотя сотнику наверняка заплатили на порядок
– Эй, а ты куда собрался?
– рявкнул десятник, увидев, что прямиком к поднятому шлагбауму топает какой-то недоросль в поношенном волчьем тулупе и облоухой шапке.
– А ну, назад!
Десятник преградил парню дорогу и для пущей убедительности направил на него ствол винтовки. Тот отступил на шаг и уставился на десятника. На вид парнишке было лет шестнадцать, хотя он вполне мог оказаться и взрослым - над такой породой людей возраст не властен. Из-под его облоухой шапки выбивались нечёсаные рыжеватые космы. Парень держал в зубах корешок аира.
– Братишка, пропусти в город, а? У меня там жена рожает, - сказал он.
Десятник громко заржал.
– Что у тебя за жена, чучело?
Недоросль вынул изо рта корешок аира, сплюнул в снег и ухмыльнулся, обнажив неровные зубы.
– Жена как жена. Как у всех. Рябая, кривая, скособоченная, и хромает на обе ноги. Зато как раздухарится, так на полатях пыль столбом.
– Тебе под стать?
– хмыкнул десятник.
– Да что ты всё щеришься, как гуль на упокойника? У тебя, часом, бабка с нежитью не хороводилась?
Парень мотнул головой.
– Да нет, только с мельником, а у него брат припадочный. А дядьку моего кобыла по пьяни копытом зашибла.
– Оно и видно, - сказал десятник. Парнишка явно был причокнутый.
– Д'обро, беж'и отседова. П'окуль у'хи не поотстрелил, - добавил он, думая, что говорит на семгальском. На деле это был порченый ромейский, но парнишка, вроде бы, уразумел. Он потоптался ещё немного у обочины и, наконец, отошёл. Опустив шлагбаум, десятник Дитт Хонаг вернулся на пост охраны. До конца смены оставалось меньше часа. Сегодняшний день определённо удался.
***
– Ну что, Памва?
– спросила Лита, когда тот возвратился от блокпоста.
Памва-Хлусик пожал плечами.
– Да бесполезно. Эти, из восточных фем, непрошибаемые просто. Пока денег не дашь. А денег у нас с тобой нету, - он взглянул на Литу и вдруг слегка покраснел.
По возрасту она годилась ему в старшие сёстры, но он нет-нет да и заглядывался на неё. Красивая она, всё-таки. Хоть и волосы острижены, и одета, как мужчина, в штанах и полушубке. Оно и правильно, в юбке по кочкам не побегаешь. И всё равно красивая. Конопушки такие, и глаза-васильки. Наверно, у Яна были такие же, до того как. Дурак он всё-таки, этот Волчек. Памва как-то раз завёл с ним беседу - ну так, отвлечённо, будто бы на другую тему. И кое-что выяснил. Волчеку Лита постольку-поскольку. У них и не было-то ничего. Так, приятели. А когда с Яном всё это случилось, Волчек решил взять её под свою защиту. Ответственность и всё такое... Зря он её, конечно, с Братчиками по лесам таскал. Надо было делать так, как Йорхос сказал - отправить её вместе с братишкой на усадьбу Хильдегерд. Там бы они были в безопасности. Но Лита не захотела. Не желаю, мол, чужим людям на шею садиться. И ромейцев
– Ну что ты смотришь?
– произнесла она с досадой.
– Я же говорила, что ничего не выйдет.
Памва усмехнулся.
– Значит, надо делать так, как я предлагал в самом начале. Резать сетку и ломать генератор. В смысле, наоборот. Сначала ломать, а потом резать.
Она лишь махнула рукой.
– Ты не сумеешь.
– Лита, ну ты совсем за полудурка меня держишь?
– Памва-Хлусик обиженно уставился на неё.
– Ян мне раз объяснил, я всё запомнил. Не получилось в дюнах, получится сейчас. А впрочем, мы ещё можем дождаться этого...ветроплава. Может, прилетит аккурат к вечеру, кто его знает.
Лита вздохнула и посмотрела в небо, на котором уже начинали собираться снеговые тучи.
– Все только и говорят, что об этом корабле, - сказала она.
– Ну и где он?
Памва хмыкнул.
– Ты же знаешь, как это делается. Или кто-то кому-то недоплатил, или чиновьё до сих пор копается с бумагами. Или и то, и другое одновременно. А Морова Девка-то не ждёт. Полгорода тракодыркнется, пока они все печатки расставят...
Тут Памва прикусил язык, поняв, что сморозил лишнее. Он видел, что у Литы задрожали губы, будто она вот-вот расплачется. Но Лита не заплакала. Она молча посмотрела на рыжеволосого парнишку, а потом вдруг обняла его, прижавшись щекой к его волчьему тулупу. Памва-Хлусик почувствовал, что щёки его снова запылали.
– Да ладно тебе, - сказал он и чуть помедлив, принялся неуклюже гладить её ладонью по волосам.
– Ничего с ним не случится. Он же стражник. А стражники - они такие. Никакая зараза их не возьмёт.
Лемар - Хозяин Улиц
'Игра в попрошаек' Наре неожиданно понравилась. Всё оказалось очень просто. И правил никаких. Ей даже не пришлось подходить к прохожим и выпрашивать деньги. Люди, проходя мимо, сами бросали монетки. Девочка радостно рассмеялась, когда на мостовую со звоном упала первая монета и покатилась к их ногам.
– Ян, это же серебряник!
– кричала она с восторгом.
– Целый серебряник! Такие деньжищи!
– Надеюсь, настоящий, а не подделка, - ответил Ян.
Потом им бросили пару медных, потом полсеребряника, потом снова медный. Нара собирала монеты и складывала их в пирамидку. Никогда ещё она не чувствовала себя такой богатой. В приюте воспитанницам не полагалось иметь карманные деньги.
– Ян, тут столько денег! Нам есть куда их спрятать?
– В карманы если только.
– Ой, совсем забыла. У меня же кошель есть!
Нара сунула руку в кармашек пальто и вытащила оттуда маленький кошелёчек, скроенный из разноцветных лоскутков и расшитый бисерным узором.
– Я сама сшила его в приюте, - сказала он.
– Точнее, сестра Марта велела мне его сшить, в подарок господину Пелягриусу. Она сказала, что ему нравятся такие вещицы.
– Сдаётся мне, у господина Пелягриуса вещиц таких полный шкаф. Разглядывает их втихаря и шарит у себя в штанах,- проговорил Ян.
– Что?
– Ничего, Нара, - спохватился Ян.
– Так, задумался.