Трюк
Шрифт:
— Послушай. Ты чувствуешь себя неуютно на людях, и мы плохо знаем друг друга. Чтобы все выглядело натурально, нужно вести себя естественно. Для этого и нужен поцелуй, чтобы ты расслабился.
Как бы мне ни хотелось признавать правоту Ноа, но эту черту нам переходить не стоит.
— Давай договоримся, что у нас все чисто платонически, чтобы не было путаницы.
— С моей стороны не будет никакой путаницы. Вполне понимаю твои сомнения — стоит лишь взглянуть на меня. Ты боишься слишком увлечься, — указывает
— Ага, тебе повезло, что я на тебя еще не набросился.
Притом что у него реально офигенное тело. Черт бы его побрал.
— Я мог бы тебя подтолкнуть, но не думаю, что должен. Ты же и сам видишь, что это хорошая идея.
— На самом деле, нет.
— Боишься, что влюбишься? — дразнит Ноа. — Все парни влюбляются.
— Может, они западают на твой кошелек, — бормочу я.
Он щурится, его глаза приобретают грозовой оттенок. Если бы взгляд мог убивать…
— Влюбиться в тебя после одного поцелуя? — фыркаю я. — Невозможно. Даже после нескольких поцелуев. Думаю, я вообще не способен любить, так как просто не знаю, что это такое.
Парень придвигается ближе.
— Ноа… — Я начинаю ерзать.
— Ты слишком напряжен. Обещаю, что не попытаюсь тебя трахнуть. Хотя, было бы весело.
Рука Ноа неуверенно скользит по моему боку и останавливается на спине.
Я замираю. Тридцать секунд назад он считал, что я напряжен? Так вот, это ничто по сравнению с происходящим сейчас.
— Через два дня у нас фотосессия. — Его дыхание обдает мне щеку. — И тебе придется расслабиться и притвориться, что я тебе нравлюсь.
— Вот тогда это и сделаем. — Хриплю я, но тут же откашливаюсь. — Не вижу смысла целоваться сегодня.
— Тебе сейчас так же комфортно, как мне в тот день, когда экономка застукала меня по самые яйца в заднице моего бойфренда. Это было в выпускном классе. Забавный способ объявить родителям, что ты гей.
— Ты… что… как?
Если он пытался так меня отвлечь, это сработало.
— Дыши, — говорит Ноа. — И просто позволь мне тебя поцеловать.
Это точно дурацкая идея. Невероятно дурацкая. Тем не менее, глубоко в душе я не только этого хочу, но и надеюсь, что Ноа прав. Потому что я точно не смогу притворяться влюбленным в парня, которого не знаю, и рядом с которым нервничаю.
— Ладно. — Я наклоняюсь вперед и ставлю пиво на журнальный столик.
У Ноа такой ошарашенный вид, словно он не ожидал, что я могу согласиться. Возможно, для него это просто игра. Если так, то он выиграл.
Но нас это не останавливает.
Я замираю в паре сантиметров от его губ, но прежде чем поцеловать, шепчу:
— Это всего лишь эксперимент. Только один раз.
— Мэтт…
— Ты убедишься, что ничего не выйдет, и я с радостью буду тыкать тебе этим в лицо каждый день до конца этого фарса.
Ноа смеется, как будто знает, что я пытаюсь убедить себя, но смех обрывается, когда
Я пытаюсь не обращать внимания на дрожь, пробегающую по спине вслед за пальцами Ноа, и внезапно ставшие тесными штаны. Затем я неожиданно оказываюсь спиной на диване, который слишком мал для нас двоих.
Но и это нас не останавливает.
Ноа прижимается ко мне членом, и даже через два слоя одежды я чувствую, что он длинный и толстый.
Блядь, не думать о его члене!
Ноа чуть отстраняется и скользит губами по моей шее.
— Кажется, ты говорил, что тебе не понравится, — шепчет он мне на ухо.
— Мне и не нравится.
Хм-м, наверное, прозвучало бы убедительнее, если бы мой голос не надломился как у подростка, впервые открывшего журнал для взрослых. Или в моем случае, журнал о футболе. Парни в обтягивающих штанах и защитных ракушках… м-м… Неудивительно, что я влюбился в этот спорт, когда отец впервые привел меня на игру.
Ноа медленно двигает бедрами, прижимаясь твердым телом к моему каменному члену:
— Абсолютно уверен, что это говорит об обратном.
— Я просто гей, которому вылизывает рот горячий парень. Обыкновенная химия. Это ничего не значит.
— Ошибаешься. Здесь нет ничего обыкновенного. — Ноа снова накрывает мой рот поцелуем, и на этот раз я не могу сдержать стон.
Все, меня здесь больше нет. Я выпал за борт и тону в Ноа, больше не хочу всплывать, даже ради глотка воздуха.
— Мэтт, — шепчет Ноа мне в губы, и его голос возвращает меня в реальность подобно ведру ледяной воды.
Я отталкиваю его и сажусь, поправляя рубашку.
— Видишь? Не сработало. — Я тянусь за пивом, чтобы смыть вкус чужих губ.
Ноа вытирает рот и самодовольно улыбается.
— Значит, ты ничего не почувствовал?
— Нет. — Еще один глоток пива.
— Продолжай себя убеждать. — Он встает и выходит на балкон. Я сижу со стояком, распирающим штаны, в еще большем замешательстве, чем если бы повелся на обманный прием на поле.
Меня еще никто так не целовал. Никогда. Не сказать, что был большой список парней, с которыми я целовался. В основном мы просто дрочили или отсасывали друг другу. Даже именами не обменивались, не то что слюной.
Ноа целуется, как дышит — уверенности ему не занимать. На вкус он словно богатство и привилегии. Как-то так.
У меня нет никакого права судить его за обеспеченную жизнь. Черт, наверное, я не намного от него отстаю. Разница в том, что я знаю, каково быть бедным, а у Ноа всегда была беззаботная жизнь, поэтому он понятия не имеет о реальном мире и борьбе за выживание.