Тщательно отшлепанная

Коул Тилли

Гарри замер на месте, медленно отстраняясь. Когда я встретилась с ним взглядом, в его глазах мелькнуло презрение, и я поняла, что оно отразилось в моих собственных. Но потом его рот снова прильнул к моему, и я была полностью поглощена. Это ничего не изменило. Я ненавидела его. Он ненавидел меня. Это ничего не изменило…

— Фейт? Ты здесь? — мамин голос вырвал меня из остатков сна, который породила моя пьяная психика из событий прошедшей ночи. Черт, не сон. Кошмар. Гарри и я… я вытеснила

эти образы из своей головы. Гарри, прижатый ко мне, внутри меня, заставляющий мои пальцы ног загибаться от удовольствия… — Фейт? Я знаю, что ты там, ты тяжело дышишь. — Я сосредоточилась на том, что происходило здесь и сейчас, а не на том, что мои бедра пытались сжаться вместе, пока я шла, только от воспоминания о страстном сне.

— Мама! Я здесь. Извини. Тротуар сегодня утром забит. Как ты? — я шла от метро к своему офисному зданию, болтая по мобильному. По дороге к HCS Media я поймала свое отражение в стеклянном здании. Хорошо, что на мне были огромные солнцезащитные очки. Теплый день был слишком ярким для моей испытывающей похмелье задницы, сон все еще будоражил меня, и я выглядела просто ужасно.

— У нас все хорошо, милая, — сказала мама, но в ее голосе я услышала нотки грусти. Это сразу же вызвало беспокойство.

— А папа?

— Он в магазине. — Мама сделала паузу. Мои ноги внезапно тоже остановились. Какой-то придурок с Уолл-стрит толкнул сзади мою руку, и мой экстра крепкий латте шлепнулся на тротуар.

— Козел! — воскликнула я. Этот мудак, даже не оглянувшись, показал мне палец. Я прижалась к соседнему зданию, стряхивая кофе с туфель. На юбку тоже попало немного, но на этот раз мне было все равно, что она испачкалась. Все, что меня волновало, — это папа. — Мама, что случилось?

Ее молчание подсказало мне, что все плохо. Очень плохо. В конце концов она ответила.

— Хозяин магазина дал твоему отцу всего несколько недель на то, чтобы найти деньги на оплату аренды, или… — она запнулась.

— Или что?

Мама вздохнула.

— Или мы его потеряем.

— Мама, — прошептала я, комок застрял у меня в горле. Я не могла представить, что у папы не будет своего швейного салона. Это была его жизнь. Его страсть. Это сломает его. Я знала, что так и будет.

— Все в порядке, Фейт. Это не твоя проблема. Что-нибудь придумаем. Мы всегда это делаем.

— Если это твоя проблема, то и моя тоже. Мы все решим. Мы втроем. Хорошо? Мы не можем его потерять. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Хорошо, милая, — сказала мама, но я услышала в ее дрожащем голосе нотки поражения. На глаза навернулись слезы. Я любила своих родителей. Мы были командой, все трое. У нас никогда не было много денег, но имелся избыток любви, и я никогда не нуждалась в чем-то большем. Мама прочистила горло и спросила. — Ты все еще придешь на ужин в воскресенье?

Я рассмеялась, прогнав печаль.

— Я прихожу каждую неделю, мама. Тебе не нужно спрашивать. Но ты всегда это делаешь.

— Мне просто нравится быть уверенной. А сейчас тебе лучше пойти на работу, а то опоздаешь, леди.

Я посмотрела на часы.

— Черт! — я зашипела и

побежала к своему зданию. — Увидимся в воскресенье, мам. Поцелуй за меня папу! — я вбежала в здание и успела заскочить в переполненный лифт как раз в тот момент, когда двери закрылись. Втиснулась рядом со стайкой журналистов, готовых к новому дню. Я молилась изо всех сил, чтобы лифт не сломался. Поскольку уже дважды оказывалась в этой стальной ловушке. При таком количестве людей он за пять секунд превратился бы из «Безумцев» в «Повелителя мух».

Пока лифт поднимался на каждый этаж, дергаясь при остановках, чтобы выпустить людей, я боролась с волной тошноты, грозящей выплеснуться изо рта, как в фильме «Экзорцист». Я все еще чувствовала, как водка, вино и шампанское бурлят в моем пустом желудке, напомнив о моей глупости, когда я напилась посреди недели. В сочетании с сексуальным сном о Гарри Синклере этого было достаточно, чтобы кому угодно стало плохо. Я чуть не расплакалась от облегчения, когда лифт поднялся на мой этаж. И бросилась к своей кабинке. Нова уже была там и сразу же помогла мне сбросить куртку и сумочку.

— У нее встреча через двадцать минут. Тебе лучше поторопиться, если хочешь ее застать.

Я поцеловала Нову в щеку и помчалась к лифту. Нажала на кнопку несколько раз, пока двери не открылись, и бросилась внутрь. Я глубоко вздохнула, радуясь, что там пусто, и нажала кнопку десятого этажа. Не успели двери закрыться, как кто-то проскользнул внутрь. Как только я почувствовала знакомый запах одеколона — свежая вода, мята, сандаловое дерево и мускус, то сразу поняла, кто это. Вопреки себе, я не могла не наслаждаться этим запахом. Почему от этого мудака так хорошо пахло? И все, что я видела в своем воображении, — это я, прижатая к стене его кабинета, и он, вошедший в меня так, словно от этого зависела его жизнь. Я прочистила горло, когда стало трудно дышать от воспоминаний.

— Мисс Паризи, — сказал Гарри, и я нехотя подняла голову. Он оглянулся на меня через плечо. Двери лифта закрылись, и он начал подниматься на десятый этаж.

— Виконт Синклер, — сказал я так бодро, как только могла, пока в голове звучал барабанный бой. В этот момент по шкале счастья я находилась на твердой отметке минус три из десяти.

— Гарри, — отрывисто поправил он. — Не нужно титулов. — Его плечи напряглись. — Но если бы я был педантичен, то сообщил бы вам, что мой нынешний титул — виконт Синклер, но ко мне обращаются лорд Синклер.

Я ни за что на свете не буду называть его лордом.

— Я буду называть вас виконтом, если вы непротив. Так оно лучше ложится на язык. — Гарри вздохнул, как я полагала, из-за моего упрямства. Я не удержалась и по-детски высунула язык в сторону его широкой и нелепо мускулистой спины. Затем помахала в воздухе двумя поднятыми вверх средними пальцами в импровизированном и очень детском ритмичном танце.

Я быстро опустила их, когда он снова оглянулся через плечо и жестко спросил.

— Я полагаю, вы хорошо провели время прошлой ночью?