Тщательно отшлепанная
Шрифт:
— Что это за чертовщина у нее на голове? — Амелия наклонила голову в сторону, пытаясь разобраться в ситуации.
— Молодой герцог и его подруга на Челтенхемских скачках, дорогуша, — усмехнулся Сейдж. — Это место, куда съезжаются все известные люди Англии, чтобы продемонстрировать, как богатство и мода доказывают, что не обязательно иметь вкус. И где они спускают на скачки немыслимые суммы денег, чтобы скрыть, насколько малы их крошечные члены.
Я рассмеялась, когда Сейдж подмигнул, а Амелия вырвала у него из рук мобильник. Она
— Предполагаемая пара леди Луиза Самсон и виконт Суррей, Генри Синклер III, посещают Челтенхемские скачки. Амелия посмотрела на меня. — Виконт?
— Должно быть, это его титул, — сказала я. Виконт. Боже правый. Это звучало еще более тщеславно, чем герцог.
Амелия передала мне телефон. Я изучила фотографию и статную блондинку, приклеенную к руке Гарри. Ее волосы были уложены в прическу «боб», она обладала истинно английским розовым цветом лица и покровительственной ухмылкой на бледно-розовых губах, которую мне инстинктивно хотелось смахнуть прямо с ее лица. Как можно даже с фотографии излучать отношение «я лучше тебя»?
— Она выглядит так же напыщенно, как и он, — сказала я и расплылась в улыбке. — Они просто идеальная пара! И заслуживают друг друга. А теперь… — я вернула Сейджу его телефон и поднялась на ноги. — Мы идем в клуб или нет? Во мне опасно мало алкоголя, а в этом лифчике моя грудь так высоко поднята, что почти касается подбородка. Если мы не доберемся до клуба в ближайшее время, боюсь, что он будет опасно близок к тому, чтобы перекрыть мне возможность дышать. Я не собираюсь тратить ни секунды на Герцога Тупицу, его блондинку и их многочисленных знакомых с ужасными зубами.
Я подняла свой бокал с вином, как военачальник, произносящий речь перед важным сражением.
— Сегодня вечером я хочу трястись, как моя задница, работающая на чаевые, и, желательно, затащить красавчика в ванную, чтобы увлажнить суровую пустыню, в которую превратилось мое бедное маленькое влагалище. И я хочу принять столько неверных решений, чтобы мой священник в воскресенье выкатился из своей исповедальни от греховного изнеможения. — Я поднесла свой бокал к губам. — За вас, шлюхи! Давайте нажремся!
Когда мы вышли из жилого дома, я глубоко вдохнула. В Нью-Йорке царила весна; зимний холод остался в прошлом. Я улыбнулась, почувствовав, как теплый ветерок овевал мое лицо. Сейдж обнял меня за плечи и потянул за собой в сторону клуба. Когда мы шли по улицам Бруклина, я спросила.
— Ну что, Сэйджи-малыш, есть новости о твоей личной жизни?
Сейдж вздохнул.
— Я перебрал все члены на «Гриндер», но мой прекрасный принц так и не нашелся, так что в новостях о любовной жизни — огромный жирный ноль. — Я похлопала Сейджа по руке и положила голову ему на плечо. Когда два года назад мы с Амелией переехали в нашу бруклинскую квартиру, Сейдж быстро стал нашим почетным соседом. Он жил в квартире напротив нас. Однажды вечером он пришел к нам выпить и с тех пор стал нашим третьим мушкетером.
— Он там. Я знаю, — сказала я и поцеловала его в щеку. Сейдж всегда надеялся,
Через десять минут мы уже были в клубе и проходили в главный зал. Мне нравилось это место. Мы ходили в клубы двух типов: в стиле «down and Brooklyn dirty»6, как мы это называли, или в стиле «bougie and boogie»7. Сегодняшний клуб был из последних. Музыка была потрясающей, как и цены на напитки.
Но мы умели решать эту проблему.
Когда я постучала по барной стойке, бармен повернул подбородок в мою сторону.
— Привет, красавица, — сказал он, облизав губы и осмотрев меня с ног до головы. Это была милая попытка. На вид ему лет двенадцать, а детские лица меня не привлекали.
— Бармен! — сказала я. — Нам четыре вашей лучшей диетической колы.
— Диетической колы? — бармен нахмурился. — И это все?
Я решительно кивнула головой.
— И убедись, что они настоящие. Бэбифейс ушел, а я обвела взглядом клуб. Дым клубился в воздухе, как туман над Лондоном, зеленые лазерные лучи рассекали танцпол, как перидотовые8 лезвия, а дорогостоящий диджей крутил свои пластинки, и посетители клуба окружали его, как крысы крысолова. Я подняла голову и увидела, что затемненный VIP-балкон начинает заполняться людьми. Мы, конечно, никогда там не были. Он предназначался для богатых манхэттенцев, которые несколько ночей в месяц отдыхали в Бруклине.
— Четыре диетические колы, — сказал бармен за моей спиной. Я протянула ему деньги. — Сдачу оставьте себе. — Я подмигнула, почувствовав себя крутой, и вернулась к своим друзьям, которые заказали нам столик в задней части зала. Это было стратегически важно. Это было не первое наше родео, где мы изображали из себя высший класс.
— Напитки! — сказала я и поставила их на стол.
Амелия проверила, все ли чисто.
— Сейчас, — поспешно сказала она, и я потянулась к верхней части своего платья.
Мои друзья наблюдали за тем, как я ощупываю свою грудь, боковые швы бюстгальтера, пока…
— Есть! — широко улыбнувшись, я открутила потайную крышечку в лифчике, отодвинула одну грудь и начала наливать.
— Может быть, это и дорого, Фейт. Но бюстгальтер окупает себя! — Нова сделала большой глоток своей диетической колы, теперь смешанной с водкой, которую я тайком пронесла в клуб.
— Ты мне говоришь. Но, блин, я сочувствую таким женщинам, как ты, Нова. Эти штуки весят целую тонну. Я чувствую, как мой позвоночник непоправимо искривляется, пока мы разговариваем.
— Я знаю. Ты можешь думать, что я хорошо выгляжу сейчас, но приходи, когда мне будет пятьдесят, и я буду открывать дверь, как Квазимодо, волоча соски по полу. Но вместо того, чтобы повторять «колокола, колокола», это будут «мои сиськи, мои сиськи»!
Смеясь, я нацелилась на свою рюмку, сжав в лифчике потайной пакет для водки, которая собралась внизу. Кто-то постучал меня по плечу, напугав до смерти. Я крутанулась, продолжая сжимать грудь, и выплеснула струю водки прямо в глаз какому-то бедолаге.