Тщетный завтрак. Избранное. 1984–2014

Месяц Вадим

До свидания

Я скажу «до свидания» каждому кораблю,каждой птице, собирающейся на юг,каждой девушке, которую полюблю…И безвольно выпущу из рук.Мне не хватит ни молодости, ни простотыпризнать за собой какую-нибудь вину.Вот и осень расшвыривает листы,укрывая и эту страну.И ветер баюкает – большего не проси,погружая наше жилище в глухую тьму.Если свадьба играется где-то на небеси,ее не слышно в твоем дому.Я не знаю, кто здесь останется навсегда,а кому потом предстоит бесконечный путь.Но на свете уже есть города,где мне никогда не уснуть.Я готов, если нужно, назвать их число,имя каждого города, где любил.И можно считать, что мне сказочно

повезло,раз прочее позабыл.

Халиф на час

Птицы, хотя их много на одноготебя, присмиревшего на исходе зимы,могут вернуться только в родимый край,ни о чем не задуматься, не принести письма.Их трудно назвать земляками, этих бродяг,им слишком нравится солнце, а воровство —любимое дело всех перелетных стай,тем более, всюду им пастбища, закрома…Вполне простое событие. Итак,ты волен не слушать их крики, хлопки, шумы;забыть осторожность, грядущее сжать в кулак,ничего не дождаться и не сойти с ума…Играют фалангами пальцев – мол, кто кого?слабеют, маются, тянутся взять взаймы,комкают справку на вход в вожделенный райрабочие руки у вышедшего из тюрьмы.

Ласточке

До рассвета ласточке влюблённойвыдан отпуск в дождике метаться,сквозь косой туман воздушных просеквылетать морянкой да ищейкой.Знаешь, если думать без истерик,что покой берётся ниоткуда,я всего лишь ветреный матросик,так же невпопад одушевлённый…Лёгкий, будто сшитый белошвейкой,в первый раз сходя на новый берег,не смогу ни встретить, ни расстаться,скользкие деньки свои забуду,раз уж мне вернуть не довелось их.

Бибракт

Табу детской комнаты

Окно вымыли на ночь.Оно стало совсем холодным.Мне нельзя пить чистую воду,брать руками круглые вещи.Мне нужно привыкнуть к другому.К белой щелочи, к черной марле,к кускам сухого картона.Вот и довольно свободы.Неизвестно, что более тщетно —покой или беспокойство…Точно так же мечтают кошкигладить волосы человека.Я готов промолчать и об этом.Глухота почти идеальна.Все равно, о чем ты попросишь.Все равно нужны только двери.

«Dahin, dahin…»

М. Шереметевой

Я пойду туда, где снег,голубой, как глаза Богородицы,прихваченный ледяною коркой,выпуклый и равномерный,царствует на полянах ночных.И под тяжким хвойным крыломмой оставленный дом,в который я больше не верю,живет и стареет вместе со мной,так же как я, вымаливая прощенье.Черные камни, обнажив холодные лбы,ждут, когда мы заговорим с ними вслух,будто нашли ответ на вопроснерукотворного времени.Это страшно когда понимаешь,что деревья, озеро, снег, небеса,держащие мир в трудовых рукавицах,видят тебя насквозь, и ни за грошготовы продать твою душу.Да, только туда и стоит идти,чтобы приблизиться ко всему, что сильнее.Оплетанье любовью имеет столько же прав,сколько жажда возмездья, а узнатьимя чужого бога – уже победить.

Конь деревянный, не оловянный конь

Е. Перченковой

Конь деревянный, не оловянный конь,мохом оброс, перевернул свой воз.в полночь глухую раскрыта твоя ладонь:яблоки кубарем катятся под откосс тайной вершины прохладно бежит водана заколдованной мельнице лает песвремя застыло, теперь уже навсегдав прошлое утекают потоки слезтихо иголка гуляет в твоей кровималенькой рыбкой кусает столетний ледчто остается от нашей святой любвитолько по речке лебяжье перо плыветбедный возничий от горя совсем иссохон разрывает, рыдая, свою гармоньв темных глазницах коня прорастает мохконь деревянный, не оловянный коньв темной душе мужика прорастает стыдзвезды не лезут за словом в его карманзимним морозом, он словно водой облит,и

разрывает сверканьем сырой туманон продвигается к станции как слепойтам догорает последний в ночи огоньесли любовь, то ее обретет любойконь деревянный, не оловянный конь…

Новорожденный

Светла колыбель очага ночного, младенческая душа.Великому роду дана основа. Теплится, чуть дыша.Герои склонились над ним гурьбою, пленники нежных чар.Ветер стучит ледяной крупою, клубится морозный пар.Шепот змеиный сквозит в поленьях под грубою берестой.Родитель счастливый, ты на коленях десять ночей простой.Ребенок играет с сухой золою, пьет молоко огня.К печке чугунной, как к аналою, прильнула его родня.Вглядитесь в него, дорогие гости, какой у меня сынок:сильнее и ярче, чем на погосте блуждающий огонек.Кафтаны вывернуты наизнанку, лежанки скрипят овсом.Отцу святому мы спозаранку в церковь его снесем.Лицо отразится в бадье с водою, чужой незнакомый лик.Крестик с цепочкою золотою осветит весь мир на миг.Батюшка чадо возьмет упрямо, расскажет молитву вслух,когда на маковке белого храма красный вспыхнет петух.

Украденный совет

Мшарники преют в сырых лесах.Леса уходят в тайгу.Гадюка запуталась в волосах:когда ты спала в стогу.Русалкам к лицу человечий страх,едва полыхнет трава.С воротников кружевных рубахоборваны кружева.Монете приятно лежать в росе.Сметане бродить в тепле.Солдату на пахотной полосеуютней лежать в земле.Но в ступе сухой раздави пестомветвящийся корешок.С ольховым перемешай листомживительный порошок.И я разбужу восковых людей,глиняных воскрешу.Веселье рассыпанных в ночь костейна привязи удержу.И вскоре ряды деревянных войск,и оловянных войскворвутся в купеческий град Подольск.И покорят Подольск.Молитва бессильна перед грехом,когда это детский грех.На паперти жареным петухомгуляет безумный смех.И порознь раскуренный табачокстелет по потолку.И даже соломенный твой бычоктянется к молоку.

Отчаяние

Солнце за годом годв сердце возводит ад.Шепчет упрямый рот:«Ты сам во всем виноват».В душу вонзив персты,вытягивает из жилимя моей звезды:ты все это заслужил.Ты все это возжелалв материнском нутре.«Молоха обожал,кушал на серебре».Ты сам меня полюбил,когда я любила боль.Ты ею меня кормил,отведать теперь изволь.Торфяниковая водатечет из ее горстей.Она глядит в никуда,на руки берет детей.Дождь стоит над рекой,точит столетний лед.Ты обретешь покой,когда кто-нибудь умрет.

Чабаклы

Кони встали у деревни Чабаклы,за заборами услышав волчий вой.В голове моей звенели кандалы:так бежал я с одурелой головой.Улюлюкала встревоженная степь.Я на площади пустой упал на снег,уцепившись за колодезную цепь,в ней увидел свой последний оберег.Полетели с перевернутых санейпо оврагам крутобокие кули.Ты не станешь ни богаче, ни бедней.коль придешь испить воды на край земли.Я пил воду ледяную из ковша,Я не мог в ту ночь насытиться водой.Руку левую держала мне душа,Руку правую сковал мне дух святой.Только сердце не досталось никому:ни волкам, ни добропамятной жене,я пил воду, будто нянчил кутерьму,на роду Тобой написанную мне.Мрачным войском встали за полем леса,словно ворон крылья черные раскрыл.Я на небе видел мамкины глаза,Я пил воду – будто с нею говорил.