Тучи на рассвете (роман, повести)
Шрифт:
Если стоять у трамвайной остановки, дороги почти не видно. Лишь кое-где мелькнет среди зелени асфальтовая змейка и снова спрячется. И только древние пагоды, арки, храмы, разбросанные на сопках, да гробницы короля Кы Дза гордо возвышаются над зеленым массивом.
Асфальтированная дорога поднимается на самую большую вершину горы, огибает ее у древней арки и извилистой лентой падает к песчаному берегу широкой Тэдонган.
Гора Моранбон утопает в зелени. И только с восточной стороны, обращенной к окраине города и омываемой зелеными водами реки, нет растительности. Каменные
Хижина Ван Гуна вблизи гробницы, скрытая выступом скалы и густым кустарником, не раздражает глаз приезжающих на пикники японцев: ее не видно. Да и к самой гробнице они давно утратили интерес. Много веков здесь хранились драгоценности династии Кы Дза, но потом генерал-губернатор Хазегава увез их в Токио и спрятал в надежном месте, чтобы не украли корейцы.
Теперь под темные своды склепов никто не заглядывает. Деревянные балки стали черными и окаменели. Японцы не любят этого мрачного места. Но Ван Гун здесь бывает часто: его хижина рядом. Со своего порога ему видно далеко вокруг. Он и должен видеть все, что делается на горе Моранбон, потому что он сторож. Правда, по профессии Ван Гун наборщик, но вот уже семь лет, как он не работает по специальности.
Ван Гун часто вспоминает наборный цех, где прошли его юные годы. Стены высокой комнаты разграфлены тонкими дощечками, как тетрадь в клетку. В них двадцать тысяч ячеек с иероглифами. Много лет обучался Ван Гун наборному делу. И когда он уже с закрытыми глазами мог определить, в какой из двадцати тысяч ячеек лежит нужный знак, его уволили.
— За что вы меня выгоняете? — спросил он хозяина типографии. — Ведь у меня еще крепкие ноги и руки, и, составляя фразы, никто так быстро не бегает по лестницам за иероглифами, то взбираясь к самому потолку, то опускаясь к самому полу.
Хозяин очень удивился этим словам.
— Все бедняки такие глупые, — развел он руками. — Ведь ты уже закончил двенадцатилетнее обучение и стал наборщиком. Зачем же мне платить тебе лишнее, если у меня есть сколько угодно учеников, бегающих так же проворно, как ты?
На прощание хозяин дал Ван Гуну добрый совет:
— Иди в другую типографию и скажи, что ты ученик. Тогда тебе легче будет устроиться.
Ван Гун долго искал работу, и наконец его взяли в маленькую типографию, где набор производился не только иероглифами, но и буквами. Здесь было легко работать, потому что в, алфавите всего двадцать четыре буквы. Но работы было очень мало: ни газет, ни журналов, ни торговых счетов на корейском языке не печатали. Хозяин пробавлялся случайными заказами, пока не разорился.
Теперь Ван Гун — сторож на горе Моранбон. Конечно, ему хотелось бы работать в типографии, но он очень дорожит и новым местом. За небольшую плату ему предоставили хижину, и один раз в день его бесплатно кормят на кухне летнего ресторанчика, который он тоже охраняет. Ван Гун аккуратно вносит квартирные деньги, аккуратно выполняет свои обязанности.
Сегодня Ван Гун, как обычно, обходит свой участок. Он идет чуть-чуть сутулясь, с непокрытой головой, подставляя ветру свои густые седеющие волосы. В руках толстая каштановая палка, на которую
У Ван Гуна зоркий взгляд, и видит он далеко. Но не всматривается в даль, не прикрывает рукой глаза от солнца. Может показаться, будто он ни за чем и не наблюдает, а только бесцельно бродит по сопкам.
Ван Гун медленно идет мимо буддийского храма, мимо арок, пагод и гротов, заглядывает в беседки. Каждое из этих сооружений воздвигнуто в честь исторических событий. Здесь, у подножия Моранбон, несколько тысяч лет назад зародился Пхеньян — столица государства Когурё, одного из трех государств, возникших когда-то на Корейском полуострове. Здесь началась история корейского народа.
На горе Моранбон корейский народ издревле отмечал свои победы над врагами, воздвигая памятники в знак этих побед. И каждый из них хорошо знаком Ван Гуну.
… Неторопливо шагает Ван Гун. Он видит широкую сопку по другую сторону центральной улицы. Там распласталось огромное мрачное здание черного цвета. Это жандармское управление самураев. Из центрального подъезда выходят три человека и садятся в открытую машину. Резко рванувшись с места, она несется вниз, пересекает трамвайную линию и вот уже петляет по извилистой дороге, взбираясь на Моранбон.
Ван Гун останавливается у беседки и смотрит. На заднем сиденье развалились два офицера. Одного из них Ван Гун видел много раз.
«Желторотый карлик» — так прозвали этого коротконогого майора с золотыми зубами. Раньше он был помощником начальника токийской жандармерии генерала Цурутама. Майор прославился своими руками. По нескольку часов в день он тренирует руки: быстро-быстро стучит ребрами ладоней о камень. Если сидит за столом или едет в машине и руки у него свободны, он не забывает об этой привычке. Он много лет тренирует руки, и ребра его ладоней стали твердыми, как подошва. Он без труда может одним ударом перебить человеку ключицу.
Второго офицера, с капитанскими знаками различия, Ван Гун видит впервые. Рядом с шофером сидит огромного роста солдат — ординарец майора.
Не достигнув вершины, автомобиль круто свернул с асфальтовой дороги. Зашуршала, вылетая из-под колес, крупная галька. Машина пролетела мимо арки и резко затормозила у входа в длинный павильон, украшенный бумажными фонариками. Солдат выскочил первым и рванул дверцу перед майором.
На шум подъехавшей машины вышел хозяин павильона и, низко кланяясь, пригласил гостей войти. Они не обратили на него внимания, не ответили на приветствие, но направились к павильону.
— Понимаешь, — говорил майор, — когда в порту Нагасаки я увидел среди грузчиков эту громадину, — кивнул он в сторону солдата, — я обрадовался. Решил сделать из него настоящего самурая. Но этот идиот совсем отупел здесь: ему не нравится Корея. Он просится домой. Он хочет жить в своем вонючем рыбацком поселке вместе с отцом и детьми. Хочешь, я подарю тебе этого болвана?.. Ну, смотри, Ясукэ!
Последние слова относились уже совсем к другому. Офицеры перешагнули порог длинной застекленной веранды, и майор широким жестом указал на раскрытые окна: