Туда, где не ждут
Шрифт:
Иногда ты пытаешься бежать от них. И убегаешь. А часто нет. Они всегда преследуют тебя не потому, что ты бездельничаешь, а потому, что нет тайника, убежища, того места, где возможно твое скрытие. И так бежишь всю жизнь. Куда… Откуда… Ты не знаешь, потому что бежишь в суматохе дней, усталости, какой-то нескончаемой борьбы. Я пыталась, честно. Пыталась убежать, спрятаться, иногда забыться темной ночью в своих снах и постоянном кошмаре. Но стоит зацепиться за одну мысль и ты в их круговороте. Ты кружишься, а иногда и варишься целыми днями в одних и тех же мыслях. Все думаешь, думаешь, думаешь. Вот так не задача, да, Хасе? Но порой это так просто, что даже глупо. Глупо, что ты бежишь от того, что есть часть тебя. Так глупо, что ты бежишь от себя куда-то. Но на деле ты просто стоишь. То же место. Та же мертвая точка. Только мысли разные. Так по-детски глупо, что смешно. Я улыбаюсь через слезы какого-то помешательства. Горькая улыбка получается с горькими мыслями. Я вытираю слезы об кровавый рукав и встаю. Больно ли мне? Безусловно. Да ты гений, Хасе.
На мой крик прибежала мать. Честно сказать запоздала. Уже шутишь, значит гениальное осознание приводит тебя в чувства. Она окинула меня быстрым взглядом:
– Ты что кричишь! С ума сошла? Отец придет тебя выпорет, давай вставай, откуда кровь? Ты, что решила покалечить себя?! Глупая девчонка, радуйся, замуж выходишь скоро за очень богатого человека, мои молитвы были услышаны! У тебя свадьба через неделю, даже не благодари, хотя от тебя и не дождешься. Ну же, пошли быстрей! Я даже спрашивать не буду, что ты тут делала с собой. Все, устала я, передам тебя в руки к мужу и пусть он с тобой возится. Слава Аллаху, что создает дарит нашей семье такое облегчение.
– Гении – это же сумасшедшие люди. Их неординарность такова, что каждый боится их. Дураки потому что, – тихо прошептала я как бы себе.
– Она мне еще что-то говорит! Бесстыжая девчонка! Вырастила на свою голову. Будешь мужу своему выговаривать, он-то найдет способ остудить твой пылкий нрав. Давай, шевели быстрей ногами.
Очередные слова с упреками. Да, я бесстыжая девчонка с пылким нравом, конечно! Я та единственная, которая трудится за троих, а ест за одного. Я та самая, которая выносит все сама. Ни разу! Ни разу я не жаловалась им! Я еще бесстыжая, ленивая, страшная! Какие там еще слова нужны, чтобы унизить меня, а? Да это уже давно не слова, а пустой воздух. Пустая трата их энергии в успокоение своего эго. Они называют меня никчемными, хотя сами не лучше. И да, мы семья! Мы образцовая семья деревни. Безупречные Рубини! И да, в образцовых семьях – это нормально торговать своими же детьми. И да, это нормально трудиться до потери сознания одному, пока другие отдыхают. И это, конечно, нормально менять свою дочь на животных. Гадко, подло, но зато образцово. Зато уважает вся деревня, которая погрязла в такой же низости и бесчеловечности. Я не лучше. Но я хотя бы не лицемерка с пустыми принципами.
Этот огонь должен был вырваться рано или поздно, он уже был заложен во мне, его не избежать. Он во мне, чтобы изменить все. Он во мне, чтобы сжигать мосты несправедливости, отчаяния и насилия. Из чего он сделан? Из злобы. Плохо ли? Хуже уже не будет.
Никто не знает, что сегодня родился сумасшедший гений, готовый ко всему, ведь худшее уже случилось и осталось позади. Мать посмотрела мне в глаза. Обычно я всегда избегаю взглядов. Вот так положено, хотя в слух про это никто не говорит. Надо быть чересчур глупой, чтобы не понимать этого. Во мне была такая ненависть, обида сколько не к семье, сколько к ней, что в этот раз я сглупила. Впервые за долгое время я увидела какой-то страх. Нет, это была некая искорка, которую может заменить только тот человек, который уже давно знает того, кому смотрит в глаза. Моя мать не глупа. Просто ей выгодно быть таковой. Не только ей, но и всем женам, ведь мужьям не нравится, когда человек низшего положения умнее их. Особенно женщина. Особенно женщина с той же деревни. Да и вообще за столько лет жизни под одной крышей с мужчинами начинаешь понимать то, чего они бояться признавать или показывать. В такие моменты важно продолжать играть глупую старуху или девчонку, чтобы тебя не высекли. Она очень мудра иначе бы она не смотрела на меня с неким страхом и непониманием. Она все поняла или поймет… Я этого, по крайней мере, никогда не узнаю. Пока я тут, пока я не настолько глупа, то надо понимать, что каждый играет в свою пользу. Здесь нет понятия союз. Здесь нет понятия вступится. Зато физическая боль, патриархальная иерархия – это да. Это красиво. Это то, что почитают и уважают. Мерзко.
Мы шли молча, каждый был погружен в свои мысли, но молчание прервалось криком отца из дома. Я заметила его силуэт:
– Вот она – негодяйка! Ты где ходишь все утро? Вечером ты получишь после приезда селекционеров – добегалась! В чем у тебя одежда? Делегация приезжает, а ты в таком виде, бегом переодевайся и умойся, еще позорить меня вздумала, шаг прибавь, иначе я тебя сам за шкирку возьму! – да, он был недоволен.
Мать прибавила шаг:
– Что ты плетешься, как черепаха, сейчас отец разозлится и выпорет тебя по самое не хочу, как не было ума, так и не будет! Иди переодевайся в комнату, надеть праздничную одежду, волосы собери хорошенько, а то ходишь как… Как… Не важно! смотри, приедут эти селекционеры, чтобы ни пискнула при них, в глаза будешь смотреть – сама тебя без еды оставлю в курятнике! Вздумаешь позорить нас – выпорю, сделка такая намечается – испортишь – несдобровать тебе и мне, поняла? – мать видимо очень волновалась, правда видать, сделка серьезная – много денег получат, а меня замуж хотят продать. Куда еще больше-то денег? Все равно лежат без дела в каком-нибудь тайнике, а им все мало, этим людям. Не получится у вас двух зайцев убить, не получится. В ответ же я просто кивнула.
Она ушла, и я осталась одна. Раз делегация приезжает, то однозначно на корабле. Да… Никогда я не плавала на нем. Да что уж говорить, я даже на палубе не была. А люди всю жизнь путешествуют возможно. Вообще, что такое путешествовать, каково слышать сильный ветер, страшиться грозы, когда ты посреди моря? Посреди океана? Или у тихой бухты? Каково это чувствовать запах морской воды или… Или каково это плавать? Я бы точно утонула наверно. Лучше так, чем до конца жизни жить мучаясь. Лучше рискнуть, чем бояться, когда для тебя нет словосочетания «еще хуже». Чего страшится, если самое страшное вот-вот настанет? Лучше так. Была бы я чуть посмелей, я бы точно уплыла. Или убежала. Или прыгнула с обрыва в воду. Почему я не смелая? Отчего не храбрая? Я придалась сладким мечтам. Опять. И опять попала в эту ловушку. Такую приятную, вязкую, из которой не хочется уходить, а только идти дальше и дальше. Мечты – это болото, а я глупый странник, который смело идет через него. А потом вязнет. Долго, мучительно, а иногда со слезами и внутренним криком от бессилия, от того, что это никогда не случится. Никогда… Пугающее слово. Но не страшнее «хуже». Хасе, ты такой глупый странник. Наивный, глупый странник. Горячая слеза медленно потекла вниз. Что-то сегодня много слез, не думаешь, Хакасия? А пускай. Перед смертью кто-то не надышится, а я перед свадьбой не наплачусь. Хоть раз в своей жизни сделаю то, что хочу. Ну и ладно, что это слезы. Лучше поплакать одной, чем увидят это другие. Отец вообще терпеть не любит слезы. Он сам-то хоть плакал когда-нибудь? Да никогда! Глупый вопрос. У него есть все и даже больше. Хотя бывают радости, я слышала. Все, хватит. Опять мысли. Опять не в том направлении и точно не в ту росло. Рассуждать о слезах радости, когда ты радость-то никогда не испытывал – смешно. И опять же глупо.
А вообще… Мысль за мыслью и я не могу их остановить. А вообще, глупые вещи – самые лучшие. Сделаешь одну – заметят, сделаешь несколько – забудут и привыкнут. Хасе, вот сколько глупых вещей ты делала в своей жизни? Ни одной, кроме сегодняшней. И то, это можно принять за непослушание. А так, я ведь действительно никогда не делала глупых вещей. Я всегда слушалась, всегда делала то, что говорят, даже если мне это не нравилось. Ни одной глупости за все 18 лет. Я и никогда подарки не делала себе самой на день рождения, я не говорю о получении таковых. Я много чего не делала. Может сделать? Терять-то нечего. Все уже, хуже не будет, это точно. Тебя отдадут замуж, запрут в доме и вот только сиди, да мечтай о детских глупостях. Вот я глупая и сделаю глупую вещь. Ай, будь, что будет! Хуже-то не станет.
Самой глупой вещью может стать та, которая шокирует всех. Которая настолько глупа, что даже смешно и грустно. Та, которую я бы никогда не сделала бы, если бы не круговорот моих мыслей в природе. Мысли преследуют меня, заставляют много думать, рассуждать, но никогда не действовать. Так что же, попробуем совершить глупость на зло всем и во имя себя. Сбежим!
Да, это сумасшествие. Но в то же время я сумасшедший гений и глупый странник. Отличная комбинация, чтобы угодить в болото намеренно. Я не прочь оказаться в ловушке мечтаний. И пусть это по-детски, и пусть это унизительно смешно и необычно. Пускай. Но замуж я не выйду, тем самым совершу вторую глупость. Я вытерла еще раз лицо своим рукавом и впервые улыбнулась. Улыбнулась шалости, которая точно не удастся. Но мне так все равно. Если даже и высекут, то и не то было! Вытерплю, ведь до этого получалось.
Эта делегация – настоящий шанс сбежать отсюда и все изменить. Думай Хасе, думай… Они приедут вечером за час до заката. Почему я запомнила именно это после разговора отца и матери? Как запомнить место, где придется сажать акр какого-то зерна, так это задача не из простых, особенно когда тебе это два раза повторяли. Опять не туда, где твое внимание, Хасе? Когда решается первая твоя шалость? Так, родителям будет не до меня, это точно, вот в этот-то и момент надо уходить из дома. Значит, побег начнется почти или после захода солнца. Интересно, а селекционеры уедут сегодня? Если не уплывут, то получится глупость, о которой узнает вся деревня. Хотя отец сказал, чтобы мать готовила ночлег для них. Но потом что-то упомянул, что… Вот что он упомянул? Вроде что-то про капитана корабля. Ну конечно! Капитан какой-то странный. А какой он странный? И причем ночлег тут? Может мне сам Аллах говорит, что не стоит? Попадет мне знатно, я вообще молчу о предстоящем возможном голоде и ночи в курятнике. Хасе, раз решилась, то делай. Сама сказала, что все равно. Или хочешь замуж? Вот там-то и начнется то самое худшее время. Нет. Раз решила – не отступай. Даже если и останутся они на ночлег, то думаешь на следующий день не сможешь осуществить свою задумку? Будет сложнее это точно. Ну что ж теперь. Но…Так Хасе соберись, сейчас не об этом. А куда бежать? Бежать некуда, нигде у тебя нет поддержки. Знаю одно: оставаться в этом краю я не хочу, хочу, где есть цивилизация, уважение, наука… А с чего это ты взяла, что это есть в других странах? В книгах и сказки написаны, вот только они предназначены для детей. И тут мои мысли прервались криками отца:
– Что ты за женщина! Свой нос суешь, куда не надо! Из Англии они, из Англии! Очень важные люди, такое намечается! Если все пройдет хорошо – получим крупную сумму за наши семена – всю оставшуюся жизнь работать не придется. Все должно быть идеально, поняла меня?
– Поняла-поняла, не злись, вот такая я у тебя, совсем без головы останусь на старость лет! А ночевать-то им зачем у нас? Чужие мужчины в доме – нехорошо, что подумают соседи? А Мохабей? Вдруг узнает и передумает? Куда мы денем Хасе потом, толки пойдут еще, – еле слышно пробормотала мать.