Тугая струна
Шрифт:
— Конечно.
Левой рукой он сделал приглашающий жест, впрочем, не двигаясь с места.
— Я в полном вашем распоряжении, детектив-констебль Боумен. Может быть, нам начать с того, что вы мне расскажете, что вас, собственно говоря, привело ко мне?
— Мы заново открыли следствие сразу по нескольким делам о пропаже девочек-подростков, — сказала Шэз, открывая папку, которую она все время держала в руках. — Прежде всего мы выделили группу из семи таких случаев, где налицо явное сходство. Дела охватывают промежуток в шесть лет, и мы собираемся расширить область расследования с целью выяснить, не имели ли место
— Я не совсем понимаю, какое я… — Вэнс убедительно нахмурился. — Девочки-подростки?
— Четырнадцати-пятнадцати лет, — не смутилась Шэз. — Я не могу вдаваться в детали, что именно позволило нам объединить эти случаи, но у нас есть все основания думать, что они могут быть связаны.
— Вы хотите сказать, что дети не просто сбежали из дома? — он постарался, чтобы в голосе прозвучало недоумение.
— У нас есть причины думать, что все эти исчезновения были спланированы третьей стороной, — осторожно сказала Шэз, не сводя глаз с его лица.
Под ее пристальным взглядом он почувствовал себя неуютно. Он бы с удовольствием отодвинулся, ушел из-под нацеленного прямо на него взгляда. Но усилием воли заставил себя сохранить небрежную позу.
— Они были похищены, это вы хотите сказать?
Почти неуловимое движение бровей и легкий кивок головы были все равно что пожатие плеч.
— Я не уполномочена разглашать другую информацию, — сказала она и ни с того ни с сего улыбнулась.
— Отлично, но пока почти ничего не понятно. Какое отношение эти семь пропавших девиц имеют ко мне?
Теперь он придал своему голосу интонацию легкого раздражения. Это было нетрудно: его нервы и так были натянуты до предела.
Шэз распахнула папку и достала пачку отснятых на ксероксе фотографий.
— В каждом случае за пару дней перед тем, как очередная девочка исчезала, вы появлялись в их городе с благотворительной акцией или это была ваша обычная встреча с телезрителями. У нас есть данные, что все они присутствовали на мероприятиях.
Он почувствовал, как по шее к лицу поднимается горячая волна. Не в его силах было остановить ее и не дать краске гнева залить щеки и лоб. Ему стоило значительного усилия сохранить внешнее спокойствие и ровный голос.
— На мои шоу приходят сотни людей, — безмятежно проговорил он, но сам заметил, что прозвучало это чуть-чуть хрипло. — Если верить статистике, какие-то из них могут и пропасть. Девочки пропадают постоянно.
Шэз склонила голову набок, как будто и для нее не прошла незамеченной легкая перемена в тембре его голоса. Она была похожа на охотничью собаку, только что учуявшую легчайшее дуновение того, что потом вполне может оказаться кроликом.
— Я знаю. Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас по такому поводу. Только дело в том, что мой шеф не исключает и той ничтожной возможности, что кто-то в вашем окружении — а может быть, человек, питающий к вам нездоровый интерес, — причастен к исчезновению этих девочек.
— По-вашему, есть какой-то псих, который повсюду ездит за мной и нападает на моих фанаток? — на этот раз ему не стоило большого труда изобразить недоверие.
Подобная история, выдуманная, чтобы скрыть истинные мотивы, выглядела просто смешной. Любому дураку с первого взгляда было ясно, что тот, кто ей на самом деле нужен, —
Шэз кивнула:
— Да, такое возможно. В психологии есть такой специальный термин — трансференция. Джон Хинкли, помните? Человек, который стрелял в Рональда Рейгана, потому что хотел, чтобы Джоди Фостер обратила на него внимание.
Она говорила приветливо, дружелюбно, стараясь так подбирать слова, чтобы он не почувствовал угрозу. Его возмущало, что, по ее мнению, такой простой прием может его обмануть.
— Это странно, — начал он, отрываясь от каминной полки и принимаясь расхаживать по шелковому бухарскому ковру ручной работы, выбранному им самолично и лежавшему на полу перед камином. Глядя вниз, на гармоничные переходы серого и бежевого у себя под ногами, он несколько успокоился и снова смог взглянуть в глаза женщины, словно задавшейся целью пробуравить его насквозь. — Это просто чепуха. Если бы ваше предположение не было таким чудовищным, над ним можно было бы посмеяться. К тому же я до сих пор в толк не возьму, какое отношение все это имеет ко мне.
— Все очень просто, сэр, — попыталась Шэз его успокоить.
Услышав в ее тоне снисходительность, Вэнс вдруг прекратил свое хождение по ковру и сердито уставился на нее.
— Что просто? — спросил он, в одно мгновение утратив весь свой шарм.
— Единственное, чего я хочу от вас, это взглянуть на несколько фотографий и сказать мне, не случалось ли вам раньше видеть кого-то из этих девочек. Возможно, они как-то особенно кокетничали с вами, и кто-то захотел их наказать. Может быть, вы видели, как с ними разговаривает кто-то из ваших людей. Или вы вообще никого из них никогда не видели. Только пара минут, и я уйду, — уговаривала Шэз. Склонившись, она разложила ксерокопии на скамеечке для ног величиной с журнальный столик.
Он сделал несколько шагов к ней, не сводя глаз с фотографий, которые она положила так, чтобы ему было лучше видно. Только небольшой фрагмент его работы, большего ей собрать не удалось. Но каждый улыбающийся взгляд со снимка, несомненно, был одним из тех, которые он уничтожил.
Вэнс принужденно рассмеялся:
— Семь лиц среди тысяч? Прошу прощения, детектив-констебль Боумен, но вы зря теряете время. Я никогда не видел никого из них.
— Посмотрите еще раз, — сказала она, — вы совершенно уверены?
В ее голосе ему послышались особые нотки, которых прежде не было. Голос вдруг зазвучал резко и взволнованно. Он с трудом оторвал взгляд от бледных оттисков живой плоти, которую он казнил, и встретил неумолимый взгляд пронзительных глаз Шэз Боумен. Она знала. Возможно, у нее пока еще не было доказательств, но он понял, что теперь она знает. А еще он понял, что она не остановится прежде, чем уничтожит его. Тут уже кто кого, а значит, у нее нет шансов. И даже закон его не остановит.
С грустной улыбкой он покачал головой: