Тульский – Токарев (Том 1)
Шрифт:
…Утром в субботу на прямой телефон заведующего орготделом обкома партии поступил телефонный звонок — молодой достаточно голос, явно волнуясь, рассказал о неудавшейся краже из квартиры товарища Удалова и о том, что воры прицеливались прежде всего на антикварные шахматы, цена которых — как минимум — полсотни тысяч долларов. Милиция-то сработала, слава Богу, как надо, а вот откуда у партийного функционера такие ценные вещи — с этим бы надо разбираться отдельно… Звонивший не представился, что заведующий орготделом объяснил себе просто: честный и молодой сотрудник милиции просто испугался мести со стороны Уда-лова… Заведующий орготделом звонку обрадовался — аноним бросил зерно в удобренную почву, будто зная то, что знали немногие, — как хозяин кабинета, куда последовал звонок, ненавидел Удалова — были между ними какие-то старые личные счеты. Если информация подтвердится — антикварные
В понедельник с утра начальнику следственного отдела Василеостровского РУВД Сипягину позвонил начальник РУВД Власов:
— Степа, там у тебя дело по квартире на Второй линии свежее…
— Есть такое дело, — согласился Сипягин. — Так с поличным же там, все признались… Чик-чирик — и в суд!
Власов тяжело засопел в трубку:
— Чик-то оно, может, и чирик, а только там какие-то шахматы изъятые имеются?
— Имеются, — подтвердил Сипягин. — Тяжелые, старинные, дорогие. Я их даже, от греха, к себе в кабинет занес. Завтра собираемся потерпевшему отдавать.
Власов помолчал, а потом вдруг рявкнул ни с того ни с его:
— А вот ни хера не чик-чирик, Степа! Бери шахматы и дуй ко мне. Потолкуем. Однако потолковать с глазу на глаз им не пришлось, потому что когда Сипягин с шахматами добрался до кабинета Власова там уже присутствовали гости: как навскидку определил начальник СО, — комитетчик и какой-то партийный функционер.
Оценив обстановку, Сипягин водрузил шахматы на стол и сказал хмуро, обращаясь к Власову:
— Вот шахматы, но они уже «того»? Чего «того», молодой человек? — не понял партиец.
— Какой я вам «молодой человек»?! — взвился тридцатисемилетний Сипягин.
— Степа, Степа, — успокаивающе привскочил Власов. — Товарищ — представитель обкома.
— И я при нем молодею, что ли? — огрызнулся Сипягин, но уже тоном ниже.
Опытный «комитетчик» решил выступить в роли миротворца:
— Товарищи, товарищи… Ну при чем тут!!! Милиция — блистательно среагировала, следствие ведется безупречно, мы нос не суем в чужие дела, преступление совершено в отношении высокопоставленного партийного работника…
* * *
Чекист говорил долго, складно и убедительно. Сипягин слушал его хмуро, дождался паузы и вставил:
— Мое дело маленькое. Я просто хочу заметить, что шахматы официально изъяты у задержанного, уже опознаны женой потерпевшего, следователь провел осмотр и признал их вещественными доказательствами. Раз они такие ценные, то я могу сегодня же отдать их высокопоставленному партийному работнику…
Комитетчик и партиец переглянулись, а потом оба серьезно посмотрели на Власова. Начальник РУВД крякнул и вдруг блеснул непонятно откуда взявшейся эрудицией:
— Шахматы стоят десятки тысяч долларов… Долларов!!! Конец XVIII века… Их один король другому подарил где-то в Европе.
— Не где-то, — поправил «комитетчик», — а, по нашим данным…
Сипягин устало махнул рукой:
— По мне — хоть в Швамбрании!
Власов кивнул:
— Степа, ты сам все прекрасно понимаешь. Вещь пока полежит у меня. Мы с товарищами разберемся.
Сипягин пожал плечами:
— Вы-то разберетесь, а что мне потерпевшему говорить?
Комитетчик и партиец снова переглянулись, после чего сотрудник «карающего меча партии» решил представиться:
— Моя фамилия — Кисель, телефон — 2786809. Если у товарища Удалова возникнут вопросы — пусть позвонит мне. Тем более, что и у нас вопросы к нему имеются. Серьезные вопросы. А шахматы… Шахматы мы вскоре у вас официально заберем.
Совершенно секретно.
НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА КОНТРРАЗВЕДКИ
4 АРТИЛЛЕРИЙСКОГО КОРПУСА
Подполковнику тов. Виноградову.
СПЕЦСВОДКА № 7
По делу-формуляр на рядового 100 Артбригады — Калистратова Петра Павловича.
На Ваш № 445 от 31 января 1947 года.
По делу-формуляр на рядового Калистратова работают два с/осведомителя «Максимов» и «Новиков». Разработка Калистратова ведется в направлении установления его службы в немецкой армии и принадлежности к немецким разведорганам.
За последний период от агентуры, работающей по делу, получены нижеследующие материалы:
С/о «Чикилев», не имеющий отношения к разработке Калистратова, на явке 18.11.1946 года донес:
«1 ноября 1946 года во время торжественного обеда солдат Калистратов проявил недовольство празднованием: сказал: к празднику и обеда хорошего не приготовили, затем сказал на этот обед и музыку еще тянут, она только делает сумасшедшее настроение, кроме того, играют и сами не знают что».
С/о «Максимов» 18.11.46 года сообщил:
«Во время читки „опровержения ТАСС“ Калистратов сказал о том, что Советские самолеты бомбили Гаминдановский район, чтобы затеять войну».
Этот же осведомитель на явке 15.01.47 года донес следующее:
«Калистратов рассказывал ему, что в 1943 году был угнан немцами в Латвию, где работал ординарцем у некоего Гаймана. Носил немецкую форму. При отходе немецких войск мародерствовал, отбирал велосипеды, ценности у латышей. Калистратов сказал, что однажды он ударил латыша топором в плечо и забрал у него из квартиры драгоценные шахматы. Когда он нес шахматы прятать, то один немецкий офицер увидел его и спросил, кто он такой? Калистратов вынул свой документ и показал. Офицер не стал его обыскивать, но отобрал шахматы, что расстроило Калистратова, поскольку он полагал, что шахматы могли обеспечить ему безбедное существование в Германии. Также Калистратов сказал, что при подходе Красной Армии он сбросил свое обмундирование, одел цивильное и бежал в глубь Германии, где и был освобожден американцами»…
— Да хоть дело забирайте!
— Нет, нет, дело вы оставите себе. А вот шахматы — нам. И — никто ничего не слышал, надеюсь — объяснять не надо? Или — требуется дополнительная проработка вопроса?
— Боже упаси! — усмехнулся Сипягин. — Куда нам, сирым и убогим…
— Все, Степа, свободен, — недовольно поморщился Власов.
— Интересные у вас кадры, — успел услышать Сипягин, закрывая дверь в кабинет начальника РУВД. Власов что-то забубнил в ответ оправдывающее плохой характер начальника следственного отдела. «Похоже, пиздец товарищу Удалову», — констатировал мысленно Сипягин, направляясь к себе в кабинет. Будущее показало, что он в прогнозе не ошибся…
Из выступления начальника РУВД перед оперсоставом подразделения по итогам работы за полугодие 1982 года.
— …Не могу не отметить оперуполномоченных Жарикова и Арцыбашева. Надеюсь, присутствуют? Замечательно. Встаньте.
…Лавры борьбы с хищениями социалистической собственности не дают им покоя. Так, 29 мая сего года эти аристократы сыска забрали из дежурной части задержанного за мелкое хищение с кожевенного завода гр-на Ковальчука. Воспользовавшись тем, что он был практически невменяем от алкоголя, убедили написать объяснение, где Ковальчук признал хищение 800 метров пошивочного материала! Более того, обманув дежурного от руководства зам. начальника РУВД по полит. части подполковника Ждановича, дали сводку раскрытия по городу! Управление БХСС, не разобравшись, выехало на фабрику. Директор фабрики — кстати, РУВД его подшефный объект, — названивает мне, орет «Ратуйте!», а я — «ни ухом, ни рылом»!
(Хихиканье в актовом зале, перешептывание, слышатся: «Как обычно!»)
Тридцать седьмое комментирует?
Выяснилось, что карманники… тьфу… оперуполномоченные Жаринов и Арцыбашев додумались одну похищенную катушку ниток гр-ном Ковальчуком именовать 800-ми метрами пошивочного материала!
(Приглушенные смешки)
Отставить смешки!
И мотивировали они это ориентировкой ГУБХСС от 28 мая в отношении каких-то там хищений с фабрики города Поти.
Андреев! Вы аж прослезились. Если старший группы обладает таким чувством юмора, какой будет следующий фортель? Токарев, мне надоело покрывать этих диверсантов!
(Уже нескрываемый общий смех)
А мне не до смеха! Если бы не их чутье на жулье…
(Хохот)
Я вижу, убойная группа больше всех веселится. Напрасно. Коснемся ситуации с вылавливанием утопшего возле Горного института…
Никита Савелов, скромный очкарик, на назначенную встречу за велосипедом не пришел. Все попытки Артура найти его оказались безрезультатными. В одиннадцатой школе удалось выяснить у девятиклассников следующее: в начале сентября действительно откуда-то возник парень, представился Никитой Савеловым, сказал, что переводится в эту школу. Парень был очень компанейским, веселым, сразу стал вливаться в коллектив будущих одноклассников, хотя на уроки еще и не приходил, — говорил, что родители какие-то формальности утрясают. В юном возрасте «своими» становятся быстро… А в тринадцатой школе сказали, что настоящий Никита Савелов переехал с родителями в Москву еще в июне…