Тульский – Токарев (Том 1)
Шрифт:
— Батя, я, конечно… Но, может быть, ты хоть как-то объяснишь, что случилось?
Токарев-старший вздохнул, как паровоз перед отправкой, закурил и покачал головой:
— Случилось… И самое поганое, что из-за прошлых твоих художеств я уж испугался — а вдруг ты снова, со своими приятелями-спортсменами при делах окажешься… Извини…
Артем чуть было не сорвался в крик на отца, но тут Василий Павлович начал рассказывать все по порядку — подробно и обстоятельно, видимо успев уже проработать детали. То, что он рассказывал, действительно вырисовывалось
…В это утро в дежурную часть 16 отделения зашел молодой человек. Ничего нового от него дежурный Сомов не услышал. С первых же слов парня: «Куда я могу обратиться по поводу ограбления»… дежурному захотелось вздохнуть:
«Во-первых, здравствуйте»… но вздыхать он не стал, а> изображая настороженность и заинтересованность, посоветовал:
— К дежурному оперу. Сразу направо, там увидите дверь с кодовым замком.
И дежурный показал рукой, куда надо завернуть. При этом из «обезьянника», именуемого в официальных документах «комнатой для временно задержанных», раздался крик:
— У меня мать в исполкоме на распределении жилья! Ты, наверное, в ментовку пошел, чтобы квартиру получить?
— Угадал, — не оборачиваясь к задержанному, кивнул Сомов.
— Так вот — пролетаешь ты с квартиркой! Я уж постараюсь!
В это время второй задержанный умудрился расковырять себе кожу на руках и затребовал «скорую»:
— Я вскрылся!!! Я предупреждал! У меня свидетели! Тебя, мудака, посадят!
Дежурный вздохнул и мотнул головой:
— Коля, глянь клиента!
Помощник дежурного вскочил и распахнул толстую дверь из полупрозрачного пластика:
— Кто тут самоубийца?!
В открывшуюся дверь попытался было выскочить сын ответственной работницы исполкома, но сержант тихонько шлепнул его ладонью в лоб:
— Ку-да, хозяин жилплощади русской?! Мы теперь отпустить тебя ну никак не сможем!
— Это почему?! — возмутился сынок.
— Так ведь если отпустишь — вся наша жил-бронь накроется. Сам ведь угрожал, — усмехнулся сержант. — Поэтому придется тебя придушить. Тем более, что один суицидник уже есть. А один или два — разницы не вижу.
Второй задержанный протянул сержанту руки с закатанными рукавами рубашки. Руки были сильно расцарапаны, однако кровь ручьем не лилась.
— Э-э, нет, — зацокал языком сержант. — Ты уж давай, режь себя по-настоящему. На тот свет — значит, на тот! А то чего зря «скорую» гонять!
И дверь в обезьянник с грохотом захлопнулась. Дежурный уже углубился в чтение рапортов, написанных солдатами полка внутренних войск, переданных ему на усиление, — накануне нелегкая принесла их цельный грузовик.
Коля, ты читал эти опусы? «…Мною задержан гражданин Тролкисон, который, шатаясь, заходил в туалет на рынке, который не вызывал законного подозрения. При обыске в туалете при нем обнаружился том № 4 писателя Короленко»… А?
Сержант Коля рассмеялся:
— Предлагаю сохранить для истории… А где, кстати, гражданин из туалета?
— Очевидно, пишет заяву в прокуратуру. Оказался доцентом
— Ну, так… Солдатикам-то их «летеха» приказал по три «шкурки» на рыло до вечера — иначе увольнительные накроются, вот они и остервенели. Две трети-то — с деревень, их в первый раз в город выпустили… Чего же ты хочешь?..
В этот момент Сомов поднял голову и столкнулся взглядом с заявителем — он, оказывается, задержался, с любопытством слушая интересные диалоги. Дежурному показалась странной его улыбка — она была нехарактерной для терпил, — как будто бы молодой человек услышал то, на что рассчитывал, и остался этим доволен…
Сомов еще раз показал рукой, где находятся кабинеты уголовного розыска, и парень направился туда. Позже дежурный припомнит, что вроде бы именно ему за полтора часа до визита он сказал по телефону, кто в этот день дежурит от розыска.
А дежурил в этот день не кто иной, как оперуполномоченный Колчин.
Вадик Колчин работал в розыске меньше трех лет и аналитическим складом мышления не отличался. Вопросы он решал так: «А че тут думать — трясти надо!» Его корешом во всех начинаниях был Толя Гороховский, они и в милицию пришли вместе. Толя на жизнь смотрел с юмором и больше всего шутил сам над собой. Именно ему принадлежала культовая фраза: «Вадик, у меня деньги кончились! Я могу пойти на преступление!» По большому счету, эти двое были разгильдяями, однако при этом они не жаловались, что работать приходится без выходных и «в говне по пояс». От них немного отдавало псиной и хамским шинельным шармом, как от героя анекдотов поручика Ржевского.
Дверь молодому человеку открыл Колчин.
— Простите, вы дежурный следователь?
— Заходи, — пригласил Вадик, повернулся и зашагал по коридору. Позже он догадается, что «потерпевший» прекрасно понимал разницу между следователем и сотрудником розыска… Но это будет позже, а тогда Колчин шагал к своему кабинету и привычно бурчал, не глядя на «терпилу»:
— Украли? Отняли? Ущерб?
Присев за свой стол, Вадик жестом пригласил вошедшего вслед за ним молодого человека присаживаться: [18]
18
Оперативники и следователи никогда не предлагают сесть — только присаживаться.
— Рассказывайте.
Парень сглотнул комок в горле и, кашлянув, начал:
— Вчера двое… отобрали у меня старинные часы…
— Так и запишем! — привычно крякнул Колчин, открывая засаленный Уголовный Кодекс. — Статья 195 — открытое хищение чужого имущества… так-так… во! Наказывается лишением свободы…
— Извините, но вы уже знаете, о ком я говорю?
Вадик оторвался от кодекса и шлепнул себя ладонью по лбу:
— О, е-тыть, зарапортовался я чуток! Вообще голова не соображает… Так что, вы говорите, утеряли?