Тульский – Токарев (Том 2)
Шрифт:
– Пацаны!!! Наберут детей в ментовку – мучайся с ними.
Вдруг он заметил что-то в очередном листке – вчитался и аж вскинулся, выдирая из папки телефонограмму из больницы, куда был доставлен Треугольников. А там, в частности, указывалось, что у пострадавшего, помимо закрытой ЧМ (черепно-мозговой травмы), имеются на ступнях глубокие раны в виде двух треугольников…
Василий Павлович сунул телефонограмму Кружилину под нос:
– Ты, Чингачгук, ты читать умеешь?! А эту бумажку читал?!
Ваня
– Вот без тебя бы, блядь, – ну в жизни не догадался бы! Живо, – звонить патологоанатому, чтоб снимки сделал!
Глянув на Кружилина, Василий Павлович добавил:
– А еще Вагнера изучал… Вот она – мистика!
– У Вагнера – мифология, – прошептал Ваня.
– Что?! – заорал Токарев. – Материал доработать идеально!!! Выяснить, что можно и что нельзя, у родственников потерпевшего!!! Месть это какая-то… А вы Брынзу мордуете…
Василий Павлович подскочил к двери и резко распахнул ее – в коридоре стоял подслушивавший Боцман.
– Ну, какие думки, гвардия?
Боцман, словно и не было никакой размолвки между ними, пожал плечами:
– Насчет мести – сомневаюсь я что-то… У блатных и не такое еще бывает между собой, но Треугольников-то не блатной… Мастер с производства, активист… Я такого не видал еще.
– И я не понимаю, – сознался Токарев. – Странная какая-то история… А может, Треугольников совершил что-то непорядочное в отношении блатного – тот ему и отомстил, а?
Боцман скептически засопел. Василий Павлович обернулся и подозвал к себе Тульского, вытащил его в коридор и шепнул на ухо:
– Звякни Варшаве – мне с ним потрендеть нужно… И – живо к родственникам Треугольникова!
Артур осторожно кивнул (он не знал о системе возврата документов через Есаула, его в такие интимные детали еще не посвящали):
– Ага… Сказать, чтобы он вам сюда перезвонил?
– Сюда, сюда… Я тут еще побуду.
Токарев в задумчивости зашел в туалет и обнаружил там еще один плакат – возле унитазного бочка. На куске картона шаржированно был изображен профиль Ткачевского, некогда служившего в погранвойсках, в обрамлении надписи: «А мы не ссым с Трезором на границе. Трезор не ссыт, и я не ссу!» Василий Павлович сорвал «шедевр» и метнулся было в кабинет «художников», но Тульского и Кружилина уже и след простыл – они как ошпаренные бросились к родным Треугольникова…
…Родственники умершего поначалу встретили оперов достаточно холодно, поскольку полагали, что милиция ни черта не хочет делать, – но постепенно разговор сложился, и ребят даже напоили чаем с бутербродами.
Однако
– Он над нашей фамилией часто сам иронизировал. Говорил: «Вот Чехов бы обязательно написал про такую фамилию рассказ». А еще он, когда подшофе бывал, всегда в трамваях требовал грозно: «Прокомпостируйте талон! Моя фамилия – товарищ Треугольников!!!»
Так что в отделение опера возвращались практически ни с чем. По дороге Ваня вдруг выдал:
– У меня знакомая виолончелистка есть – на чертовщине ебнутая… Шишиги, ведьмаки, тайные символы… Все деньги на эту дурь спускает. Может, звякнуть ей?
Артур в ответ выразительно постучал себя пальцем по лбу:
– Ага, и к делу приложим несколько рецептов от средневековых алхимиков…
– Ну, хоть что-то… – вздохнул тоскливо Ваня, потому что официально-то материал числился за ним.
Тульский хлопнул коллегу по плечу:
– Слушай, мы с тобой работаем не среди выпускников Академии художеств. У нашего контингента все тайные знаки на груди выколоты – все больше в виде профилей Ленина и Сталина. В уголовке мистики нет, как в жопе триппера. Все непонятное должно иметь простое объяснение.
– Ну да, – не вполне согласился Ваня. – Просто-то оно просто, а мы с тобой по-простому чуть Брынзу не оглоушили…
– Ничего! – засмеялся Тульский. – Ему иногда полезно напоминать, как все зыбко в этом мире. Да и он что – рулон обоев вынес через проходную, чтобы жену-лимитчицу порадовать? Ты за него не переживай…
– Получается, что у нас – тупик? – высказал то, о чем думали оба, Кружилин. Артур цыкнул зубом:
– Как говаривал один мой знакомый, отсидев четырнадцать лет: «Есть свет в конце туннеля, есть, но вот туннель, сука, никогда не кончается!»
Внезапно Тульский перестал улыбаться, словно вспомнил о чем-то очень неприятном, – а ему, действительно, вдруг подумалось о Невидимке, хотя оснований вроде бы и не было никаких – за исключением общей странности и какой-то нетипичности преступления…
– Мистика, говоришь… – сказал Артур задумчиво. – Может, и мистика… Только у нее все равно должно быть простое и логичное объяснение…
Делиться с Ваней своими мыслями Тульский, разумеется, не стал.
…Василий Павлович выслушал доклад оперов спокойно – он и не рассчитывал на что-то особенное.