Туманная река
Шрифт:
Эля и сама не меньше устала. Девушки, перейдя дорогу, стали медленно спускаться по пологому склону к берегу реки. Ноги гудели от усталости. Нервы были на пределе: мало того что с утра макнули мордой в лужу, так ещё и автобусники — гады, боятся лишних 100 кг. мяса на борт принять. 100 — потому что их две, обе по 50 килограмм.
Совсем недалеко высился заброшенный дом. С трудом девушки доплелись до береговой линии и уселись на валуны стоящие здесь как нарочно. Камни были широкие и приплюснутые — поэтому сидеть на них было удобно. А ещё можно было не бояться застудиться — в солнечный, летний день они аккумулировали тепло и теперь
Устроив свою сумку у себя за спиной, Эля сняла туфли и опустила вспотевшие ступни ног в воду. Вода была прохладная и девушка сначала подняла обе ноги, а потом вновь опустила. После жаркого дня проведенного в туфлях они неприятно пахли. И не удивительно, ведь ноги в них потели почти целый день.
Альбине в этом плане было легче — у неё были не туфли как у Эли, а именно босоножки с открытыми мысками и пятками.
Эле же не повезло и не везло ей из года в год. Её обувь из разряда самых дешёвых изнашивалась за год. Этих туфель всегда хватало только на два сезона — весну и осень. К каждой весне демисезонная обувь приходила в полную негодность. После нескольких скандалов мать всё же уступала и покупала туфли, но при этом выбирала самые дешёвые и чем дешевле — тем лучше. На босоножки для лета у мамы всегда не хватало денег … или у Эли не хватало душевных сил закатить новый скандал. А без скандала она ничего не получала.
— Жарко, — пожаловалась Альбина и тоже сняла свои белые босоножки на высоченном каблуке. Опустив ноги в прохладную влагу, она принялась сгибать — разгибать колени, бурля воду.
Круглое, покрасневшее солнце повисло над самым горизонтом, удлинились тени и свет уже был не столь ярок.
Альбина принялась копошиться в своей сумке, чем-то шелестя. Потом она вытащила булочку и протянула её Эле. Та удивлённо уставилась на неё, не понимая чего это Альбина тянет в её сторону руку с булкой.
— Да бери! — не терпеливо сказала Альбина и тряхнула рукой.
— Это мне? — не поверила своим глазам Эля.
— А кому же ещё?!
Эля с благодарностью приняла угощение и, отщипнув кусочек, отправила в рот. За все 10 лет совместного обучения Альбина никогда не угощала Элю и поэтому она не сразу поверила, что её не разыгрывают. У самой Эли осталось как раз два пирожка. Девушка решила оставить их на утро. Один пирожок она сама съест, а другой отдаст Альбине. В благодарность за эту булочку.
Глядя на воду под ногами, девушка задумалась: а с чего это Альбина сменила гнев на милость? Неужели только потому, что они остались здесь одни? А булку она дала чтобы Эля не заглядывала ей в рот? Да ладно, Эля могла и отвернуться.
Девушка не смогла сдержать усмешку, когда вспомнила одну девочку, значительно старше Эли, которая жила в их дворе. Та барышня очень любила выходить из дома с какой-нибудь вкусностью и с наслаждением поедать её на глазах у малышни. При этом девчонка требовала, чтобы малыши на ней не смотрели, у неё, видите ли, кусок в голе застревает когда на неё смотрят голодными глазами.
«Может и Альбина боялась, что у неё застрянет кусок булки в горле если я буду смотреть на неё голодными глазами?» — подумала Эля.
— Чего смеёшься, Элька? — поинтересовалась теперь уже бывшая одноклассница.
— Да так, — и тут же она нашлась с ответом, — Подумалось, что хорошо, что хищные стайные рыбки в наших широтах не водятся.
— Ну и мысли у тебя в голове! — удивилась Альбина.
Булочки
— А это что за дом? — спросила Альбина, кивнув на заброшенный дом.
Эля повернула голову и тоже посмотрела сторону ветхого строения.
— Не знаю. Я так же как и ты здесь впервые в жизни.
— Давай сходим, посмотрим? — предложила Альбина и поднялась на ноги. Эле не хотелось лезть в чужой дом: как-то боязно было: вдруг кто-то увидит, придёт, поругает их. Но и она поднялась на ноги — не хотелось разделиться в незнакомом месте с человеком, которого она хоть как-то знала.
Обуваться девушка не стала: ноги мокрые и надевать на них туфли было бессмысленно, только дискомфорт усилить. Эля пошла по берегу босиком, несся в одной руке свою сумку, в другой туфли, держа их за задники.
Идти босиком по тёплым округлым камешкам и речному песку было приятно. И ноги быстро высохли.
Девушки медленно приближались к дому. Они шли осторожно, часто поглядывая себе под ноги, не попадётся ли на пути разбитая бутылка, не порезать бы ноги.
Вблизи дом выглядел ещё более ветхим, чем издалека. «И строили его, похоже, самоделкины», — подумала Эля, но решила держать свои мысли при себе. Промолчала. Не таковы были её отношения с Альбиной, чтобы чувствовать себя в её обществе непринуждённо. Эля внимательно посмотрела на дом — небольшой кирпичный домишка, кирпичи из которых были сложены стены стояли как-то кривовато. Столярка гнилая и покрашена не в белый, а в какой-то сизо-серый цвет — наверное оконные рамы были покрашены остатками: краски разных цветов смешали и получился такой цвет. Черепичная крыша изобиловала прорехами.
— О! — не смогла сдержать возгласа Эля.
— Ты чего? — поинтересовалась Альбина.
— Да так, — отделалась она.
Девушки обошли дом кругом. Вон там и дверь. Строение четырьмя окнами смотрело на реку, а вход был со стороны маленького, огороженного участочка земли, рядом с углом дома располагалась калитка, но она была разломана и валялась бесформенной кучей досок. Пробравшись в заросший бурьяном, вымахавший выше человеческого роста, двор они подошли к двери.
Дверь была закрыта … проволокой, закрученной вокруг дверной ручки-скобы.
— Открути, — распорядилась Альбина.
— А ты? — поинтересовалась Эля, а про себя подумала: «Знаем, проходили. Сейчас откручу я, а если прибегут-наорут — то виновата буду я. Я, видите ли, открутила проволоку — значит я виновата. Ещё понапридумывает, что это я, де, её силком потащила».
— Так ты хочешь посмотреть что там или нет?
Хитро улыбнувшись, Эля открутила один виток.
— Теперь ты, — Альбина недоумённо смотрела на бывшую одноклассницу, — Ну?