Туманная река
Шрифт:
— Эля, меня прислали за тобой. Тот ялик был неустойчивый, если б ты села в него — он мог бы перевернуться. Поэтому я приплыл. Садись в лодку, я доставлю тебя на катер и на катере вы вместе с Альбиной доберётесь до родного города, — он взял её за руку и настойчиво повлёк к лодке. Удивлению Эли не было предела: откуда он взялся вместе со своей лодкой? Минуту назад ни его самого, ни его лодки поблизости не было — появился как по щелчку пальцев. И где катер, до которого он наобещалдоставить? На водной глади не видно ни одного судёнышка. И почему он такой настойчивый?
— Не стоит беспокойства, я на автобусе доберусь, — попыталась протестовать Эля, вырваться
— Садись.
«Чего?!», — возмущённо подумала Эля. Услышав этот приказ, она поняла, что этот «услужливый» парень, вызвавшийся доставить её к Альбине и, обладающий стальными пальцами, не такой уж добрый. Похоже он замышляет что-то не сулящее Эле ничего хорошего. Одним словом: она попала.
Парень, усадив её на лавку, в одно мгновение оттолкнул лодку от берега и сел на вёсла. Не успела Эля и глазом моргнуть и они оказались далеко от берега. Точно так же быстро исчезла из виду и Альбина.
«Не естественно быстро», — едва девушка успела додумать эту мысль, как берег исчез из виду. Руки парня работали как пропеллер — не может человек так быстро грести. Он и ложкой не сможет так быстро махать, не говоря уже о тяжёлых вёслах.
Эля взглянула в лицо парня и застыла от ужаса. У него были огненные глаза. Девушка не владела телом, она не в силах была и пальцем пошевелить — все мышцы онемели. А перед внутренним взором встало лицо двоюродной сестры. Сестра Эли была не молодая женщина с испитым лицом, она была интересной собеседницей и, наверное, если бы не её алкоголизм, Эля её любила бы. И вот сейчас девушке вспомнился рассказ сестры о том как она, упившись до бесчувствия, причём бесчувствие было буквальным — она не чувствовала своих ног, кузина видела как сама выразилась «персонажей» с красными глазами. Услышав эти откровения, Эля посмеялась бы, если б раньше не читала книгу о том, что «нечистые» стараются выдать себя за ангелов, чтобы внушить людям доверие, но огненные глаза их выдают.
«Юноша», гребя наслаждался её испугом, а берег, тем временем скрылся из виду. Опустился туман. Руки Эли покрылись «гусиной кожей».
— Уже подплываем, — довольным тоном сообщил спутник, — Оглянись и кивнул головой. Девушка оглянулась через плечо и обомлела: за её спиной вырисовывалась громада корабля. Это не была белоснежная и остроносая яхта с изящными линиями. Это был огромный деревянный парусник с резной кормой и перилами, с прямоугольными как окна дома иллюминаторами. Нос корабля тонул в тумане, но Эля не удивилась бы, если бы на носу оказался деревянный женский бюст. Такие корабли она видела в историко-приключенческих фильмах.
Сердце девушки сжала когтистая лапа страха: что с ней теперь будет? Прыгнуть в воду она не могла: Эля не умела плавать. Её отец замечал только себя, а мать никогда не заботило состояние здоровья детей, в том числе самой Эли, но её брата — материна любимца самочувствие очень даже беспокоило. Поэтому на плавание девушка, её братья и сестра не ходили. А может быть матери так было просто спокойней? — вдруг дети, переходя дорогу, попали бы под машину.
А вот сейчас Эле очень пригодилось бы умение плавать.
Нос лодки с глухим стуком уткнулся в борт корабля. С борта парусника упала верёвка и «юноша» привязал её к лодке. Потом он, работая одним веслом, повернул лодку бортом к борту корабля. Следом с борта парусника упала, разворачиваясь, верёвочная лестница.
— Поднимайся, красавица, —
«Слишком поздно стало понятно»— подумала Эля о себе. Не шевелясь она глядела на сидящего на корме лодки. Попалась как птичка и пропала. Девушка поняла, что это конец и спасенья нет — она погибла. Осознать она это осознала, но принять не могла.
— Ты лучше сама поднимайся, — мрачно сказал её визави, — иначе за волосы на борт затащат, а это, поверь, больнее. Эти, — он взглядом показал вверх, — и не на такое способны.
Но девушка сидела не шевелясь. Тогда он поднялся со своей скамьи и, схватив её стальной хваткой, заставил подняться на ноги. Повернул девушку лицом к верёвочной лестницы:
— Поднимайся, — грубо повторил он. Деваться было некуда. Пришлось подчиниться.
На борту их обступила толпа. Девушка оглядела окружающих. Персонажи были вполне колоритные — хоть сейчас на съёмочную площадку для участия в создании фильма про корсаров. Им и грим не понадобиться.
Они нагло ухмылялись, что-то кричали и отпускали по её адресу сальные шуточки. Эля слышала шум, который они производили, но смысл произносимых ими слов до неё не доходил. А Эля продолжала их внимательно разглядывать: действительно абсолютно разбойничий вид — как с маскарада. Они были одеты так, как люди уже давно не одевались … разве что для участия в съёмках исторических, приключенческих фильмах.
Одновременно с этим у неё в голове как назойливая муха вертелся вопрос: откуда на реке взялся корабль? Ведь у него слишком глубокая осадка. Плыви такой корабль по реке — обязательно бы перевернулся. Здесь подходят только плоскодонки. И как с берега не была видно такая громада? И почему так тихо и снасти не скрипят? Почему палуба недвижима — как будто на твёрдой земле?
Разглядывая обступившую толпу Эля ощутила, что в их облике есть нечто не человеческое. Но что именно не так девушка никак не могла уловить. Вроде всё как у всех: уши, глаза, брови и носы … глаза? Глаза! Вот что не так! У них не человеческие глаза. Эля ощутила что когда её блуждающий взгляд вдруг встречался со взглядом кого-нибудь из «пиратов», у неё появлялось ощущение что она заглядывала в бездну.
И посреди этой пёстрой толпы, сверкавшей золотыми зубами, стоял «сморчок». Именно так Эля мысленно назвал персонажа в огромной, широкополой, но потерявшей всякий товарный вид, чёрной, шляпе. Сей головной убор был надет на ещё один — полосатую, засаленную косынку и в синем кафтане с серебряными позументами, ниже были коричневые заношенные брюки до колен, новые, сверкавшие белизной чулки и стоптанные туфли на каблуках с золотыми пряжками — весь Сморчок представлял из себя смесь роскоши и убогости. «Прямо как обстановка в том доме» — медленно подумала Эля, разглядывая его.
— Что ж, молодая леди, со временем я научу Вас учтивости. А пока позвольте показать Вам выделенные для Вас апартаменты, — с этими словами Сморчок взял Элю под локоть и повёл по палубе, доски которой ходили ходуном. При этом он так сжал её руку, что Эля невольно выпрямилась и её спина стала прямее линейки, а дыхание участилось. Она сжала челюсти до зубной боли, стараясь не закричать и не заплакать от боли. Казалось, сожми он руку ещё сильнее — и кость будет раздробленна.
— Пусти, сама пойду, — тихо шипела девушка. Но хватка нище-богатого «капитана» была так сильна, что вырвать руку не было никакой возможности.