Туманность. Книга вторая. Явь мира Тантры
Шрифт:
– Ещё как! – Нур улыбнулся Ефремову, – Иван Антонович может столько рассказать! Железо не выдерживало. Молотки крошились при ударах о камень. А металлические приборы он приказывал обшивать тканью или кожей. Иначе пальцы могли прилипнуть, отморозиться и отвалиться.
Кея по-земному передёрнула плечиками:
– А как же выживают звери? Ведь на Земле, я слышала, много зверей. И даже очень больших.
Нур оживился, вспомнив эпизод из полевой биографии Ефремова и обрисовал Кее вид медведя. А потом процитировал слова свидетеля происшествия:
«Однажды к стоянке отряда вышел бурый медведь-шатун.
– Вот как это было, – завершил рассказ Нур, – «Настоящая работа для настоящего мужчины».
Кея окрасила лицо нежным апельсиновым цветом, посмотрела на Ефремова странным взглядом и спросила:
– А на креста ты не успел рыкнуть? Но он всё равно тебя испугался. А ты его нет. Если б ты испугался, меня бы уже не было.
Ефремов широко и свободно улыбнулся, сравнив родного медведя с чужим крестом. Рычи – не рычи, но без вмешательства Нура не только ему, но и Кее было несдобровать.
А Кея продолжала расспросы:
– Тебя боялись все звери Земли?
«Вот тебе и совершеннолетие! – вспомнил Нур напутствие Вёльва, – Чтобы повзрослеть, придётся ей пройти столько испытаний! На Гайяне этого нет. Они определяют возрастание по внешним, биологическим признакам. А внутреннее, основное, психическое они отдали во власть Полю. Царю по имени Ноосфера…».
Ефремов задумался, не зная, что сказать. Нур рассмеялся и ответил вместо него:
– Нет, не все, Кея. Его не боялись два зверя. По именам Бюрократия и Бешеный Пёс.
Ефремов посмотрел на Нура с недоумением и тоже рассмеялся.
«Наверное, он последний раз так раскованно смеялся очень давно. Ещё на Земле. Задолго до того, как мы его забрали».
Сдерживая приступ веселья, Нур пояснил:
– Бюрократия – это такая бумажная громада, которая… За ней надо ухаживать. Для ухода привлекается очень много людей. Если ей не угодить, она может обрушиться и придавить. Насмерть даже.
Кея смотрела на Ефремова сочувственно. И вздохнув, спросила:
– А Бешеный Пёс?
– О, он из разряда собак, у вас таких зверей нет. Они имеют острые зубы и злой характер. Особенно – чёрные собаки, которых называют шайтанами. Злыми духами. Один такой Бешеный Пёс укусил Ивана Антоновича за ногу. Но он получил прививку и не заболел.
– А что такое прививка?
На этот вопрос ответил сам Ефремов, отводя нахлынувшие воспоминания. Ведь та собака ухватила его в присутствии первой, любимой тогда жены и сына Аллана, во времена военные. Ему после укуса пришлось уйти в постельный режим. Тогда-то и сделал он выбор будущей судьбы. Написал первые рассказы, которые очаровали Нура-Валерия. Псу тому благодарность бы выписать.
– А я много ходил с экспедициями по пескам. И Свет Пустыни, – Нур-и-Дешт, – закалил меня…
«Свет Пустыни, – Нуру стало грустно. Мысле-чувства Ефремова достигли его сознания сами собой, – Он желает, чтобы я заглянул в него и понял то, что для него пока самое дорогое
Да, какая страшная, гремучая смесь! Сразу и восхищение пройденным путём и разочарование в нём. Крайние позиции, без полутонов! Он разом видит себя и весомым авторитетом в своём деле и фантастике, и почти беспомощным в экипаже межзвёздного корабля. Потому и готов броситься не только на крест, чтобы спасти девочку из чужого, некомфортного ему мира. И не только на это он готов. Такая вот странная форма освобождения от своих слабостей и ошибок. Форма покаяния?
А Нур – в роли духовника? А кто же ещё? Фаэт Эрвин? Предки фаэта создали на Земле высокую по возможностям психотехническую цивилизацию. Психический компонент постепенно ослабел, и к моменту прихода вождя Эрланга и нашествия с Сириуса фаэты подчинились голой рациональности, забыв о духовности. Ошибка Фаэтона… Нур писал о ней, будучи землянином. И угадал, – угадал? – реальность, подобно Ефремову, описавшему приключения свои до их начала.
Большая Книга… Там всё уже написано! Но связь времён и судеб предстаёт непонятной путаницей. Кто искажает ленту прошлого – понятно. Дзульма не дремлет, люди-рабы стекаются в его отряды толпами. И делают то, что он им предложит. Но ведь и его действия уже записаны. И Перо – высохло!
Немудрено запутаться, не имея генеральной ориентировки. У Ефремова её пока нет. Ещё более нет её у Эрвина и Леды. Демьян тоже путается где-то на обочинах, не видя путевых указателей. У Нура нет способов помочь им. Только сами… А с Ефремовым легче. Он открыт, откровенен и непосредственен. Человек без двойного дна, без лицемерия. Его надо поддержать, не страшась того, что воспрянет гордыня или воспарит высокомерие.
– Ты не такой маленький, Иван Антонович, каким себя рисуешь. Не бактерия и не микроб. Ты не слабее медведя и Креста. А то, чего в тебе нет, обретёшь. Ведь наш путь только начался.
В глазах Ефремова полыхнула и спряталась благодарность.
«Звёздный Парус» сохранил не всю информацию о себе и последнем полёте. Отсутствовали сведения об экипаже.
– Они стёрли все данные о себе и Земле, – сообщил Эрвин.
– Чтобы не дать ориентиров к своему дому. Они встретили разумного противника, превосходящего их мощью, – мрачно прокомментировал Демьян.
Эрвин поправил его снисходительным тоном:
– На Дахмау нет силы, способной уничтожить виману. Они здесь были в безопасности. Люди совершили ошибку. Сделали глупость и поплатились.
Ефремов скрыл усмешку. И сказал так, будто делился итогом свежих размышлений, которые требуется проверить на истинность:
– И я раньше думал, что жизнь по сути – проявление энтропии. Как та же глупость. Оказалось, не так однозначно. Ведь живое – это и душа. Субстанция от материи независимая…
«Выходит, связь времён не так однозначна, – подумал Нур, – В книгах нет его сегодняшней позиции. Как-то влияет, передаётся лишь внешнее, связанное с органами чувств?».
Нур вспомнил, что писал Ефремов о жизни близ разных звёзд. Тех, что отличаются от белого карлика по имени солнце. О синих и зелёных звёздах…