Туманность. Книга вторая. Явь мира Тантры
Шрифт:
Так это ж свои переживания вложил Иван Антонович в Эрга Ноора! Никак не наоборот!
«Там, в воротах мрака, в клубах тумана, возникло движение формы, неизъяснимой для человеческого представления и тем более устрашавшей. Это не была уже знакомая медузообразная тварь; в серой полутени двигался чёрный крест с широкими лопастями и выпуклым эллипсом посередине. На трёх концах креста виднелись линзы, отблескивавшие в свете прожектора, с трудом пробивавшего туман влажных испарений. Основание креста утопало во мраке неосвещённого углубления почвы».
Некоторые расхождения
Ефремов снял шлем, перчаткой стряхнул со лба пот.
– М-мощный удар! – голос его прерывался, в глазах застыли слёзы, – Да, состояние моё как человека недостаточно качественное. Есть куда стремиться, есть…
«Тара Патха»
Удар креста разбудил и в Ефремове сверхчувствительность. В совокупности со зрением Кеи-Самайры, к которому он успел привыкнуть, новые качества позволили видеть за пределами светового коридора, слышать ранее недоступное.
– Нам повезло, – оптимистично заявил он перед очередным выходом на исследование Дахмау, – Мир этот на основе углерода. Если бы вместо него и кальция господствовал кремний, то кресты были бы лишь отчасти органическими. А вместо фосфора – мышьяк. Плюс обилие серной кислоты и окислов азота. И ни грамма кислорода и аммиака. В океанах плещется ядовитая жидкость, кругом мерзкий холод… Почти уверен, что на Сириусе нас ждёт именно такой мир. И по какому сценарию там развивается материя – не берусь и предположить.
Цель – предполагаемый спиралодиск. Но зрение Ивана Антоновича выхватило на другой стороне плато объект явно не природной формы. Даже издали его очертания не оставляли сомнений – звездолёт кого-то из тех, чьи останки покоятся недалеко.
До очередного атмосферного шторма несколько часов, и Нур решил присоединиться к тройке разведчиков.
– А что, если на этом плато – космодром? – предположил Демьян, – Кости принадлежат обитателям разных рас. Они прилетели из разных планет!
– Космодром? Скорее – ловушка для астронавтов, – мрачно сказал Эрвин.
Ефремов добавил:
– И вся Чёрная планета может служить естественным капканом для путешественников среди звёзд. Туманность скрывает её очень надёжно.
Он уверенно повёл группу к цели. Песок заскрипел под рифлёными подошвами. Воздух в световом коридоре мерцает, указывая на близость медуз. Над головами тяжело чернеет невидимый небосвод. Ананда усилил мощность прожектора и слегка сдвинул направление луча.
Совсем рядом поднялась почти отвесная скальная громада, расчерченная зигзагами трещин. Люди впервые увидели вблизи образцы местной флоры, протянувшейся полосой вдоль серой стены. И опять совпадение с текстом! Какая странная геометрия: сочетание плавных линий и подобий механических частей земных механизмов.
На стволах толщиной в руку, уходящих в недосягаемую глазу высоту – мощные стебли, расположенные
Полоса растений ровной трёхметровой полосой уходит вправо-влево, окаймляя подножие горного массива. Но в одном месте, почти рядом с группой разведчиков, растения образовали выступающий на песчаное плато своеобразный оазис. Сквозь стволы, листья и геометрически правильные цветы проглядывает искусственная конструкция. Её металлическая на вид поверхность отсверкивает мутной зеленью, мерцает багровыми огоньками. Где-то там, у каменной стены или в её расщелинах прячутся медузы, выдавая присутствие насыщенным электромагнитным полем. Да, без корабельных скафандров здесь не выжить.
Ефремов решительно шагнул вперёд и раздвинул руками два ствола, со стеблями на уровне его роста. Открылся метровый кусок поверхности неведомого аппарата, высотой со средний Нижне-Румский двухэтажный дом, диаметром около двадцати метров. Далеко не гигантский спиралодиск, но всё равно внушительно. Всё-таки звездолёт! Ефремов с лёгким нажимом провёл перчаткой по открытой поверхности. Металл проявил собственный цвет – светлую зелень.
Демьян успел погрузиться в тему не менее глубоко, чем Нур. И, наверняка улыбаясь, спросил:
– Иван Антонович! Хотите знать, как называется этот металл?
– Ну? – нетерпеливо отреагировал Ефремов, отклоняя в сторону ствол за стволом.
– Боразон! Боразон, Иван Антонович!
Он произнёс слово, которое Ефремов успел повторить про себя наверняка десяток раз. Эрвин с Демьяном пришли ему на помощь. Через полчаса солидный кусок нижней части звездолёта освободился то ли от деревьев, то ли от кустов. И произошло одновременное шоковое узнавание.
– Вимана! – хором произнесли трое.
Нур, определив себе задачу обеспечения безопасности, мысленно согласился. Но Ефремову этого оказалось мало. Силой он, пожалуй, превосходил обоих: землянина и фаэта. Плюс вспыхнувший энтузиазм. Стволы чёрных деревьев сгибались, трещали, но не ломались. Один за другим они ложились на песок, освобождая древнейший летательный аппарат землян. Живуча флора на Дахмау – ни один листок, цветок либо плод не оторвались от питающих стволов.
Корабль выглядел совершенно целым. Оставалось обнаружить вход.
Остановился Ефремов от работы в момент, когда открылась надпись чуть выше его роста, состоящая из неизвестных Нуру значков. Группа замерла. Перед ними – лицо корабля. Где-то тут входная дверь. Или люк.
– Тара-Патха, – теряя привычную невозмутимость, сказал Эрвин, – Язык древний. Им пользовались и фаэты, и земляне. «Небесная Колесница»… Можно перевести и как «Звёздный Парус».
– Что известно о том времени? О конструкции и возможностях Небесных Колесниц? – спросил Нур, надеясь из совокупного знания троих составить ясную картину. Его собственные знания о допотопном прошлом той Земли весьма скудны.